Во вторник мы были в Еврейском музее, и экскурсовод рассказывала о традициях шабата. Так как в шабат нельзя ничего создавать и ничего разрушать, объясняла она, то об этом нельзя никого и просить. Напрямую. Но можно попробовать сделать это несколько завуалированно. А из-за того, что евреи частенько общаются с не евреями именно в шабат, порой и складывается впечатление, что представители избранного народа вечно говорят полунамёками.

Вспомнила я это только что, потому что после завтрака Вера сообщила:

— Я хотю сьто-нибудь есё.
— Что? — уточнила я.
Вера посмотрела на стол и сказала:
— А потему никто не ест булотьку? Она зе засохнет.

Вера принялась есть булку, а я подумала, что надо бы как-то сейчас поработать и посидеть спокойно хотя бы полчаса. И тут Вера произнесла:
— Ты знаесь. Я зе никогда не смотьела мультики!

Сижу работаю (шабат, да, но что поделать). Вера счастливо глядит на своих мимимишек. Все довольны.

« — Я купил Розочке кольцо с бриллиантами, и она уже две недели со мной не разговаривает!
— Почему?!
— Такой был уговор».

Дожить до 3+

Вере около месяца, и я качаю её на руках. Ещё недавно она спокойно вырубалась на груди, но что-то пошло не так и больше это не работает. Теперь, чтобы она уснула, надо качать. Долго. Может, и не так долго — но она уже довольно тяжёлая, я чудовищно хочу есть и спать, а её глаза всё никак не слипаются.

Я качаю Веру и думаю — это не закончится никогда.

Я не доживу до момента, когда она будет засыпать сама. Не доживу до дня, когда можно будет отправить её в садик — этого же все так ждут? С садиком станет легче. После года станет легче. Какая же брехня — думаю я, вглядываясь в Верины распахнутые глаза. Скажите уже честно — теперь никогда не станет легче. Всегда будет так. Я теперь никогда не смогу никуда уйти, потому что надо кормить Веру грудью. Я сама сделала это со своей жизнью, и теперь всегда буду жить вот так. Каждый день решать, чего я хочу больше — есть или спать. Выбор в стиле фильма «Пила»: что вам отрезать — руку или ногу?

Я думаю обо всех этих женщинах, которые родили детей, но вроде бы продолжают жить. Ходят в кафе. Красят губы. Фотографируются в зеркало.

Я качаю Веру, стоя в растянутых пижамных штанах и лифчике для кормления, а на полке лежит помада Yves Saint Laurent, которую я зачем-то недавно купила.

Это никогда не закончится — думаю я. Надо как-то дотянуть до Вериных восемнадцати, но, когда она вырастет, я останусь уже совсем без сил. Я никогда больше никуда не пойду. Все эти люди, которые выкладывают красивые фоточки в инстаграм — это какой-то сюр. «Станет легче». Да не пошли бы вы нахрен.

Вере три года, и мы с моей подругой сидим в ресторане в Москве. Когда я уезжала, Вера попросила привезти ей мармелада, но я собираюсь ещё пойти в Третьяковку и купить книгу с картинами — у нас есть две такие из Эрмитажа, и как-то я показывала Вере видео с часами-павлином, а когда-нибудь мы уже посмотрим на них и вживую.

До этого мы с Верой неделю провели дома вдвоём, и местами было, конечно, тяжко, но в основном — вполне нормально. Я накрасилась, надела белую мини-юбку, мы поехали на площадку, и Вера играла там сама, а я сидела на скамейке, махала ей рукой и обдумывала новый текст.

Вера сама ест свой обед, может по полчаса кататься с горки, сама сообщает, какой именно мультик ей включить, и задаёт вдумчивые вопросы. «Это собака, — говорит она во время игры, — а это котята. Их йодители поехали в Москву, и они попьёсили пьиглядеть за котятами».

— Рассказать тебе сказку? — спрашиваю я, когда мы лежим рядом в кровати.
— Нет.
— Спеть песню?
— Нет, — сонно отказывается Вера, — пьёсто подейзи меня за ючку.

Она засыпает, а я иду собирать чемодан в поездку — чтобы наряжаться, покупать в «Фаланстере» книги, фотографироваться в зеркало и красить губы.

У той помады был долгий срок годности.

И она дожила, как и я.

Путь к принятию себя.

«Как ты пришла к писательству и поняла, что это твоя форма искусства и способ взаимодействия с миром?» — поинтересовался тут один мой прекрасный собеседник.

Как я пришла — это, конечно, долгая история. Но ещё больше времени ушло на то, чтобы присвоить себе вот это право спокойно сказать: «Я писатель» и принять то, что это уже никуда не деть.

Когда я уволилась из фонда, мы примерно полгода обсуждали с моим психологом, что же делать дальше, и я постоянно казалась себе самозванкой/нахлебницей/безумицей. И страшно — чё вообще я делаю, ну какие тексты как полноценная работа, о чём ты вообще? И как-то неловко — ведёшь канал на 60 человек, пишешь на заказ всё подряд — и ты писательница?

Если бы я сама варилась тогда в этом всём без помощи профессионала, не уверена, чем бы дело кончилось.

Софья — психолог и голосовой терапевт, и учит как раз-таки понимать себя, принимать и маленькими шажками идти туда, где страшно. У себя в блоге она рассказывает, что такое запрет на звучание, как сохранить себя в бешеном темпе жизни и почему злиться — это нормально.

За душевными текстами, которые вдохновляют на перемены, заглядывайте к @psiholog_sultanova

По моим постам складывается стойкое ощущение, что 80% информации об этом мире я получаю из рилсов, и, в принципе, так и есть.

И вот вчера алгоритмы показали мне видео, где мальчик-психолог рассказывает об одном эээ феномене.

Каждая девушка, объясняет он, наверняка встречала мужчину, который ставит лайки, оставляет комментарии, реагирует на сторис, и иногда вы можете даже пообщаться, но дальше этого ничего не идёт. И как только вы пытаетесь понять, что между вами происходит — никакой конкретики.

И это, говорит психолог, называется брэдкрамбинг.

Ещё раз. Брэдкрамбинг!

Поверьте, я не филологическая ханжа и не считаю, что все заимствования — это мутирующий борщевик нашей речи. Но брэдкрамбинг? Мы ещё только-только отошли от бёрдвотчинга и лавбомбинга, а тут уже такое.

С другой стороны — а как назвать это по-русски? Английское название нравится мне своей образностью: bread — хлеб, crumb — крошка, а когда с тобой так общаются, то примерно так это и ощущается. Говорю, как человек, в чьей памяти всё ещё хранятся редкие сообщения и «давай я тебя подвезу» с последующим пропаданием из 2016 года.

Но всё же. Брэдкрамбинг!

«Запасной аэродром» это называется» — пишут в комментариях. «Жена не разрешает!» это называется!».

Настоящая лингвистическая задачка.

Любите ли вы брэдкрамбинг? Нет, спасибо, предпочитаю бредпиттинг!

У нас с Москвой странные отношения.

От Пскова можно доехать на поезде за ночь. Тем не менее, до двадцати пяти лет я бывала тут чисто проездом и не видела ничего, кроме Кремля, вокзалов и макдональдса.

В 2016 году я впервые приехала на целую неделю, и мы с Ющенкой смешно фотографировались на Никольской, пили кофе в “Starbucks” (даже я, хотя абсолютно его не пью), попали под ливень в парке Горького, сделали на фоне Сити тысячную фотографию для моего инстаграма — в общем, наконец-то я хоть что-то поняла. Но не то чтобы стала приезжать чаще. Потом была еще рабочая поездка по проекту FIFA (группа была международная, поэтому я побывала на экскурсии по Москве на английском), примерно тогда же я вывезла на выходные свою юную подружку (но целый день мы провели на конюшне в Коломне).

Потом опять долгий перерыв — и в следующий раз я приехала уже на ярмарку non-fiction весной 2021: «Еврейские сказки», ковидные ограничения, Губернский театр, танцы под Шакиру у Ющенки в Перово. И так получилось, что осенью получилось прилететь снова — театр Маяковского, ВДНХ и Ющенкин кот Кабачок, житель Новой Москвы.

Потом, как известно, я родила. Произошла долгая безстоличная пауза.

И вот если до этого я приезжала просто к кому-то и просто чтобы ехать не Петербург, то, когда я приехала снова прошлым летом, то реально кайфанула.

Я не боялась потеряться (что сильно сдерживало меня в предыдущие годы), не составляла каких-то супер-планов с концертами и культурными выходами — а просто собрала чемодан и улетела впервые после рождения Веры аж на четыре дня. Жила на Бауманской. Со всеми виделась. Встретила в ресторане Евгения Чебаткова. Старалась читать меню не справа налево, а нормально.

Поехать из Пскова в Москву — всё равно, что полететь на Луну. Даже Петербург не такой отфотошопленный, сияющий и затопленный деньгами. Если кинотеатр — то, «один из старейших в России». Если бистро, то «совместный casual проект от ресторатора и бренд-шефа». Тут у меня всё время появляется ощущение, что вся остальная жизнь не за 800 км, а за миллиарды световых лет — и когда ты еще в среду собирала помидоры в теплице в Заплюсье, а уже в пятницу ешь скрэмбл на Патриарших где-то между кабриолетом и салоном face-массажа, возникает стойкое ощущение ирреальности.

На всё это любопытно посмотреть — особенно, если ты провинциалка, которая 10 минут не может перейти дорогу, а потом наконец вспоминает, что во всем цивилизованном мире существуют подземные переходы.

Ну и, конечно, люди. Как-то так вышло за последние годы, что в Москве у меня теперь куда больше друзей, чем в Петербурге, и весь мой вот этот приезд как раз состоит из бесконечных встреч с теми, с кем обычно я обмениваюсь голосовыми и мемами.

Но про это завтра, а сейчас я поехала на Китай-город и, надеюсь, что не заблужусь.

Помните, я как-то писала, что в Пскове меня периодически узнают читательницы, и что там мне ни в коем случае нельзя было бы заводить тайный роман?

В комментариях тогда сказали, что роман можно смело заводить в Москве — она такая огромная, что ни одна подписчица меня в жизни тут не встретит, шансы нулевые.

Ну и чего. Сегодня моя читательница Екатерина спросила — Женя, а вы вчера не были в She на Белорусской? А я вот как раз была. Мы там три часа просидели с Юлей, обсуждая всякие офигительные истории, а за соседним столиком сидел мужик, который честно предупредил, что всё слышит. И когда он ушёл, я посмеялась: «Надеюсь, это не муж моей подписчицы!».

Ахаха. Ахахахаха. Ха.

В тот момент, когда мне написала Екатерина, я обедала на террасе в компании высоченного бородатого красавчика. Он, конечно, мой бывший ученик, которого я помню ещё семиклассником, но на нём этого не написано. Возникает, такая, интригующая ситуация. А завтра я обедаю в центре Москвы с ещё одним своим приятелем. По мистическому совпадению тоже высоченным бородатым красавчиком.

«Приезжайте в Москву!», — говорили они. «Да никто вас тут не увидит!» — говорили они.

Даже если вы скромная провинциальная блогер с тысячным охватом — всё! И то можно стать немножечко селебрити.

Ну и касательно тайных романов. Норильск? Казань? Вы там как?

Ну, и от детских ребусов к суровой взрослой реальности.

Вчера мы с Алексеем улетели в Москву, и я вспомнила, какой же на самом деле я пофигистичный человек. Вспомнилось, разумеется, на контрасте.

За несколько часов Алексей успел выдать не меньше двух десятков панических мыслей. Закрыли ли мы окно на балкон? Всё ли выключили? Разберусь ли я потом сама, как включить бойлер? Почему я не надела на чемодан чехол? Вымоют ли Вере в Заплюсье голову или она будет ходить и преть?

Я, конечно, уже привыкла. Но всё же. Всё же. Когда увидела заголовок «Книга, которую стоит прочитать каждому тревожному человеку», тут же захотела ему переслать. Тася вот считает, что это база для тревожников, и выделила несколько важных мыслей.

С другой стороны: а если книга потеряется? А если Лёша не будет успевать супер продуктивно читать?…

Вчера в самолёте Алексей заставил меня решать ребусы из журнала, и, не буду скрывать, пара пунктов вызвала у меня затруднения (возможно, просто потому, что я хотела лирично смотреть в окно и слушать Kingdome Come, а не напрягать свой несчастный мозг).

В честь чего — конкурс!

Кто первый напишет названия всех сказок, заказывает тему поста.

Не знаю, кому захочется это делать, и приз сомнительный, но не мне ж одной страдать, в конце концов.

Upd. В комментариях Алина добавила второй раунд 😅

Была сегодня в салоне и во время процедуры, как обычно, выдала что-то типа:

— Как же повезло мужчинам! Им ничего не надо делать.
— Ой, — отмахнулась мастер, — у них зато свои проблемы!
— Это какие такие? — заинтересовалась я.
— Ну, например, — говорит она, не отрываясь от рабочего процесса, — мужики очень мнительные! У них чуть что заболит, это ж всё!

И выдала историю из жизни

Познакомилась с мужчиной. Несколько месяцев они встречались. Потом у него начались проблемы с желудком, и его отправили на колоноскопию. И примерно в это же время она убедила его сходить к врачу с еще одной проблемой чисто эстетического характера.

И в общем. Он сходил к врачу и пропал. Стал холодно отвечать. Потом согласился встретиться, но отменил встречу и записал голосовое, где выяснилось, что прямо на приёме врач начала задвигать некие эзотерические идеи. Что-то вроде бы и про психосоматику, но хуже. И ещё сказала, что сама вот боится делать колоноскопию.

Я прямо представила, как она говорит:
— Я тоже боюсь! Пойдёмте вместе, Геннадий! — примерно с той же интонацией, как героиня Людмилы Гурченко разговаривала со своим Василием.

Короче, мужик загасился, и уже три недели не появляется.

— Я никогда не была ревнивой, — говорит моя мастер, синхронно заканчивая бьюти-процедуру и порцию откровений, — но это что же получается, мужчину даже нельзя отпустить к врачу?!

Вышла, взяла конфетку. Много думала.

Непонятно, к кому теперь доверия меньше — к внушаемым мужчинам или псковским врачам?

И главное: ЧТО же конкретно сказала ему эта докторша?!

Тем временем, полтора месяца, как я дописала роман — и вот только сейчас начинаю приходить в себя после затяжного марафона дисциплины.

В первые дни, когда я только закончила рукопись, я вообще плохо понимала, как жить дальше и что делать с освободившимся временем. Много недель вся моя рутина, отдых, поездки и вообще всё крутилось вокруг романа — всегда надо было находить на него время и силы. Постоянно. Каждый день. Даже когда я брала перерывы в непосредственно написании, я читала про нарциссов, слушала интервью, набрасывала сцены, консультировалась. Вместо того, чтобы во время Вериного дневного сна усталым взглядом смотреть в телек и есть печенье, я пыталась делать что-нибудь полезное (даже если это был просто просмотр двухчасового интервью Дениса Стельмаха вместо Sex and the city).

Сейчас, если честно, сама офигеваю, что у меня получилось. Я вообще далеко не мастер самоорганизации и дисциплины. Но мне очень понравилось, как вот здесь о дисциплине рассуждает Аня. После такой формулировки как будто немного легче заставить себя что-то делать (и даже и не кажется, что надо именно заставлять).

А я, пожалуй, всё же немного полежу и посмотрю, как Керри покупает очередные туфли. Мы заслужили, я считаю!

Есть ли у вас бывший, чей идиллический образ вы несёте сквозь года?

Поделилась тут с другом, что периодически смотрю на одного своего экс и не понимаю — изначально ли он был таким отбитым или уровень кринжа постепенно повышается?

На что он предположил, что это просто такой защитный механизм и психика старательно ухудшает былой объект привязанности. И отметил, что женщины обычно делают это куда лучше. У всех мужиков, мол, всегда есть та самая бывшая, чей сияющий образ он несёт через всю жизнь, а вот у женщин — нет.

Я тут же принялась спорить, и мой прекрасный собеседник предложил поспрашивать подруг — есть ли у них краш, которого они всё равно явно или тайно обожают, несмотря на плохой финал?

«У многих такой есть!» — уверенно сказала я.

«Спроси! Устрой анкетирование», — заявил мой оппонент. (Никогда не спорьте с амбициозными креативными продюсерами — чтобы что-то доказать, вам придётся собрать фокус-группу и подготовить презентацию)

К счастью, у меня есть внушительная женская аудитория, и я и правда могу спросить. Итак:

Есть ли у вас такой бывший, который запал в душу на всю жизнь и так и остался в белых сияющих доспехах?

И вопрос-бонус для самых смелых: а есть ли такой, о расставании с которым вы прям жалеете и, если бы можно было вернуться в прошлое, вы ни за что бы с ним не расстались?

(Вот будет смешно, если сейчас выяснится, что все девушки и правда ненавидят бывших, и только нежные мужчины хранят своих экс в сердечках. Хотя я очень хочу в итоге сказать: «Ну я же говорила!»)

В пятницу говорили со Светой о том, что целыми днями я бесконечно жонглирую орущими ежами.

Дело в том, что всю последнюю неделю я была с Верой практически одна. Алексей сначала был в Москве, потом уезжал ещё на день, да и вообще освобождался, как всегда, только поздно вечером. Моя мама осталась в Заплюсье, садик во вторник отменился – так что суммарно у меня было 8 часов чистого времени без ребёнка, не считая прогулку в понедельник с Настей. Эти 8 часов Вера была в саду, а я пыталась успеть отдохнуть, поработать, сходить на терапию и к костоправу и вообще как-то прийти в себя.

Всё остальное время я провела в компании очень сообразительной, но всё же по-прежнему драматичной, гневливой и требовательной трёхлетки, которая хочет разделить со мной каждую секунду каждого дня. Да, днём она пока что спит – на чём, собственно, держатся остатки моего ментального здоровья. Но на этом всё. Когда в одиннадцатом часу вечера Вера засыпала, у меня оставались силы только полистать ленту, съесть пломбир и тоже уснуть.

В первые дни я держалась бодро – мы наряжались, ездили в библиотеку и на площадку, время проходило довольно быстро. Были нюансы – например, за время нашего отсутствия в квартире грязная посуда чудесным образом не исчезала, а еда в холодильнике наоборот не появлялась. Все мои рабочие задачи повисли, и надежды возвращаться потихоньку на второй канал и продвигать этот отложились до лучших времён. Моя запланированная сессия со Светой перенеслась, так как в саду внезапно устроили выходной.

К четвергу я снова стала женщиной, которая пыталась успеть всё, но – что довольно ожидаемо – не смогла. И – что тоже ожидаемо – мне это абсолютно не понравилось.

И вот мы разговариваем со Светой, и я пересказываю ей кусок своего дня в контексте «у меня ощущение, что ничего не получается и всё рушится». Я пытаюсь приготовить курицу, в этот момент ко мне подходит Вера и срочно требует пальчиковые краски, чтобы порисовать. Я пытаюсь ей объяснить, что прямо сейчас не могу, ибо занята курицей, на что Вера начинает рыдать и требовать. Я взрываюсь и сообщаю, что вообще-то ненавижу вести домашнее хозяйство и, пожалуйста, если уж я всё-таки им занимаюсь, можно хотя бы не мешать? В итоге Вера усаживается слушать «Трех котов» и есть кукурузный хлебец, а я выясняю, что у меня накладка по рекламе. Пока я пытаюсь понять, как лучше всё сделать, Вера принимается ходить за мной, гундеть, веселиться, задорно отбирать телефон, мне никак не сосредоточиться, Вера злится, что я от неё отвлекаюсь, я злюсь, что мне не дают исправить то, где я налажала, в раковине громоздится грязная посуда, и всё это крайне не похоже на идеальную картинку из жизни инстаграмной всё успевающей матери.

Я рассказываю всё это, и Света говорит:
- То есть ты в моменте умудряешься жонглировать сразу четырьмя горящими ножами… Или, не знаю, орущими ежами. И считаешь, что при этом «всё рушится и ничего не получается»?

У меня, кстати ж, тогда и правда всё получилось. Рабочие моменты я уладила, курицу засунула в духовку, посуду помыла, с Верой полепила из пластилина. Где-то в процессе, кстати, я написала два поста, дочитала книжку про Серебряный век, постирала, а вечером час гуляла с Верой на площадке.

Но, конечно, в своём воображении при этом я должна ещё и ходить по дому в красивой бежевой пижаме, построить медиа-империю, спасти с дерева котёнка и испечь наполеон. И не уставать как псина (а я ужасно устаю).

Решила рассказать всё это вам, а заодно напомнить слова, которые Света часто мне повторяет. Да и себе заодно их напомнить, что уж. Эти слова такие:
«Мы все – всего лишь люди, а не герои Marvel».

И каждый день эти люди сталкиваются с орущими ежами.

Поехали сегодня на ферму, чтобы посмотреть на животных (а заодно поужинать в местном кафе примерно теми же животными).

На входе там продают пластиковые стаканчики с мелко нарезанной капустой, чтобы кормить зверяток — и прямо перед нами последний такой стаканчик забрали.

Вера не слишком расстроилась, но, когда мы подошли к загону с прехорошенькими козлятками, всё-таки несколько загрустила и сказала, что хочет их угостить.

И тут к ней подходит мальчик лет четырёх, достаёт из своего стаканчика кусочек капусты и протягивает Вере.
— Поблагодари, — с нажимом говорю я.
— Спасиииибо, — тянет Вера своим няшным тоном.
— На ещё, — даёт ей мальчик кусок побольше в другую руку.

И вот ситуация. С одной стороны — парень, который в буквальном смысле, не раздумывая, щедро отстёгивает свою капусту. С другой — какие-то мутные козлы. И между ними — непреодолимый забор.

В этот момент я чётко поняла, что нахожусь посреди репрезентации нашего настоящего мира.

Платье я купила, находясь в состоянии упадка.

Было начало апреля, я полетела на non-fiction в Москву. Там внезапно опять началась зима, пошёл снег, пришлось ехать в шапке и пуховике, хотя в своём воображении я была в новенькой кожаной куртке и кроссовках. Я как раз закончила первую половину рукописи и поняла, что всю вторую часть надо переделать, моя изначальная задумка не работает. Надо было всё перестраивать. Тот факт, что я, впервые за год, оказалась в Москве, конечно, радовал, но всё равно я шла в метро, слушала, как уличный музыкант поёт под гитару “А я и не знал, что любовь может быть жестокой”, и бесконечно варилась в своих внутренних разочарованиях.

В таком состоянии я попала в магазин.

Платье это инстаграм успел мне показать не меньше дюжины раз, и было любопытно просто его померить. Оно напоминало платье принцессы Дисней — как если бы принцесса уже отчаялась найти мужика и готова была пойти на крайние меры.

Я померила. Оказалось, с моим ростом оно неприлично, непозволительное короткое — его явно шили на девочек сантиметров на пятнадцать пониже. Стоило оно тоже непозволительно для обычного платья, которое я и надену-то теперь непонятно когда, учитывая, на улице снег (и зима в сердце,и на душе стужа).

Но я его купила. Это была импульсивная, никак не обоснованная логикой покупка, которую ты делаешь как будто назло всем, а на самом деле, только назло собственному бюджету.

Потом было вот это непонятное лето с +17 и бесконечными дождями.

А потом мы с фотографом стали обсуждать, что лучше надеть на съёмку, я открыла шкаф и увидела его.

Лето пришло. Разочарование — наоборот. Роман я дописала. Платье по-прежнему неприлично короткое — но, какая, к чёрту, разница?

Что касается нон-фикшена, недавно в очередной раз осознала, насколько же для меня это неподнятая целина.

Когда пару недель назад шли компанией с Севкабеля до метро, речь зашла о книгах, и все принялись перечислять, что сейчас читают — книги по психологии и саморазвитию, как наладить рутину и вести финансы, и т.д. И просто я со своей сплошной художкой: 🗿

В целом, я понимаю, как это работает. Все читают с разной целью — кто-то для полезной пользы, кто-то, просто чтобы узнать какую-нибудь увлекательную историю. Катя Пахомова вообще читает 80+ книг в год (и заодно пишет свои) и делится выжимками: вот тут, например, её впечатления о “Теория каст и ролей”.

А как у вас отношения с нон-фикшеном?

Лиза Марчиано, “Искра жизни”

Как вы, возможно, помните, я фанатка книги “Дарующая жизнь”. Так что, когда вышла новая Марчиано, тут же бросилась заказывать.

И, возможно, мои ожидания были слишком завышены, но мне зашло куда меньше, чем первая книга. Похоже на эффект второго сезона успешного сериала — ты ждёшь чего-то невероятного, авторы решают повторить самих себя, и в итоге остаётся ощущение “где-то я всё это уже видал, спасибо большое”.

В чём суть книги: каждый день женщины вынуждены под всех подстраиваться, всех понимать и забивать на свои желания, потому что ну вот так сложилось. А вообще-то, заявляет Лиза, неплохо бы раскрыть свою внутреннюю силу и перестать пренебрегать своими потребностями и талантами.

Ну вроде всё так. Вроде вот вам снова разборы сказок, фильмов и снов, умные юнгианские понятия и вдохновляющие истории клиенток. Но в этот раз для меня это как-то не сработало. Если над каждой строчкой “Дарующей жизни” я восклицала: “О да, боже, это же я, наконец кто-то об этом написал!!”, тот тут просто покивала головой и отметила несколько интересных моментов (например, остроумное стихотворение 1926 года и что такое декатастрофизация).

Кому, тем не менее, могу посоветовать: всем женщинам, кто хочет уже вернуть немного жизни в свою жизнь, задолбался вечно быть для всех хорошей и никак не может набраться смелости сделать уже хоть что-то. Возможно, будет довольно вдохновляюще. Ну и если вы любите хорошо написанный психологический нон-фикшн, то тоже вполне можно почитать.

А вот “Дарующую жизнь” по-прежнему люто советую всем матерям. Почему, можно почитать здесь.

#чточитать

У нас есть тележка с игрушечными сладостями, и Вера тут придумала новую игру — кормить динозавров.

Трицератопс, стегозавр и велоцираптор приходят, а Вера их, значит, угощает. Но есть нюанс. В эту игру очень сложно играть на пике кризиса. Как только динозавр просит что-нибудь поесть, Вера тут же кричит:

— Нет, это моё моёзено!
— Тогда дай хотя бы леденец?
— Нет! Это мой леденец!
— Тогда положи мороженку вот в эту вазочку?
— Нет! Нельзя, это вообсе-то моя вазотька! И моё моёзено!
— Это наш город, — не выдерживаю я, — и мы его держим!
— Нет, — вопит Вера, — это не твой, это мой гойод! Отпусти его, мама!!

Только я подумала, что случайно родила Сашу Белого, но списала всё на возрастные особенности, как стала укладывать Веру спать.

— Мама, не закьивай стои, мне стьясно!
— Да чего тебе страшно, Вер? Я же тебя защищу.
— Нет! — вопит Вера, — Ты меня не заситись. Ты меня кинесь, мама!!

Я так понимаю, что сегодня приду за ней в сад, а мне скажут: “Поговорите, пожалуйста, дома с Верой. Сегодня она учила других ребят крышевать рынок”.

Психолог тоже человек.

Мысль, конечно, очевидная, но всё же периодически взрывающая моё сознание. Очень интересно всегда, получается ли у них просто жить свою жизнь и отключать вот этот фильтр экспертности, или это уже какая-то неотъемлемая штука.

И как выяснилось, психологи не прочь вести лайфстайл-блоги, где можно просто побыть самим собой. Например, честно написать, что с утра словил +1 кг на весах, хотя талия — минус сантиметр. Или рассказать, как натянул резинки на уши ради эксперимента с отёками.

Канал @psyaalex как раз про это.
Про тело, психику, привычки и повседневность — ту самую, где мы вроде бы стараемся, но иногда уходим в прокрастинацию, сомнения или просто в кофе с булочкой.

Здесь нет «должна», «срочно меняйся» и «пора в марафон».
Зато есть честные наблюдения, тёплое чувство к себе и та редкая ироничная подача, которая позволяет улыбнуться, даже когда немного штормит.

Если хочется читать не лозунги, то вам сюда
👉 https://t.me/psyaalex

Реклама: ИП Алексеева А. В., ИНН 503236297680 erid: 2W5zFHXaGuN

Сегодня моей подруге Любе исполняется 34 года, из них мы знакомы 30 лет, а не виделись больше трёх.

Лет, получается, четырнадцать мы проводили вместе целые дни, содержание которых со временем менялось: сначала мы ели овощное рагу, ходили на прогулки и готовились к утренникам, а потом ходили на дополнительные курсы по английскому и готовились к ЕГЭ. В выпускном классе мы сидели за одной партой, разумеется, первой. Мы обсуждали мальчиков, “Фабрику звёзд” и общих знакомых (с годами, в принципе, наши обсуждения не изменились).

Потом Люба поступила в МГУ, и мы стали видеться намного реже, а потом вообще уехала учиться в Германию и так там и осталась. Привезла посмотреть на Псков своего будущего мужа (который к тому моменту ещё не сделал ей предложение, но я смотрела, как трепетно он держит её за руку, и понимала, что это произойдёт уже вот-вот — и да, случилось это через пару месяцев). В августе 2019 я ездила в Гамбург на свадьбу, и дня три сочиняла речь — там была шутка про “Фабрику звёзд”.

Потом случился ковид, и в следующий раз мы встретились уже в сентябре 2021-го. Я бесконечно ездила в Петербург на обследования, Любиной дочке Эмме как раз исполнилось полгода, и я держала её на руках, заряжаясь фертильностью. Через два месяца я забеременела.

Мы успели увидеться в январе 2022 — Люба прилетела в Псков с Эммой, а я только-только отходила от токсикоза. Мы если пюре с сосисками, и мне казалось, что в мире нет ничего вкуснее.

Потом — сами знаете. Путешествовать стало в сто раз сложнее, чем раньше. К тому же, у Любы уже двое детей, и добраться с ними до России — тот ещё квест. Я периодически прицениваюсь к визе и билетам, но понимаю, что после трёх лет декрета пока просто не потяну.

Люба ни разу не видела Веру. Я всё ещё не видела Любиного сына, а Эмма в моём воображении — всё ещё пухлый младенец, а не девочка, бойко болтающая на немецком. Всё наше общение: переписка, голосовые и кружочки со всякими глупостями.

У нас есть мечта: встретиться вдвоём где-нибудь на нейтральной территории. Скажем, в Стамбуле или куда там сейчас ещё можно нормально прилететь. Обняться и переобсуждать уже всех вживую, а не голосовыми.

Хотя день рождения не у меня, я всё-таки загадаю желание.

И пусть, пожалуйста, оно поскорее сбудется.

У меня в блоге есть некий лейтмотив, который периодически повторяется уже несколько лет. Такой бродячий сюжет, качующий из поста в пост и из одного моего жизненного периода в другой. Он называется «Мне бы очень хотелось притвориться идеальной, но я обещала говорить правду, так что я – обычный человек».

Рассказывать об этом всегда максимально неприятно, потому что, во-первых, кажется, что я бешусь с жиру (ау, Евгения, вообще-то у тебя всё нормально, уймись уже, пожалуйста), а во-вторых, создавать образ прекрасной, бодрой, сияющей и всё успевающей матери/писательницы/whatever – очень соблазнительно. Так хочется, чтобы люди думали, что я молодец. Так хочется – чего уж – чтобы кто-нибудь смотрел на мою жизнь с лёгким привкусом зависти. Когда хреново себя чувствуешь, так хочется хотя бы казаться – раз уж не получается быть.

Но, если я и молодец, то сейчас я этого не чувствую.

Возможно, это просто отходняк от написания романа. Несколько месяцев я писала о героине с крайне неустойчивой самооценкой, да ещё и совершила погружение в прошлое и в нарциссические травмы, на которые годами предпочитала вообще не смотреть. Много недель у меня была понятная цель, и каждый день я чувствовала себя круто просто потому, что потихоньку делаю какое-то гигантское дело. Но вот дело сделано. Рукопись отправилась дальше, и пока что от меня больше особо ничего не зависит. Я же чувствую себя так, как будто после кораблекрушения меня выкинуло на берег, и теперь я брожу по пустому острову, не понимая, что вообще делать дальше.

Одновременно с этим переживаю кризис с каналом и опустилась уже на дно рабочего выгорания. Рано или поздно это должно было случиться: два года всё шло по нарастающей, охваты росли, комьюнити укреплялось, рекламодатели шли, жизнь удалась. Но невозможно, наверное, пилить только вверх, и сейчас порой не очень уже понимаю, что делать дальше. Инструментов для роста почти нет, кучи денег, чтобы вкладываться в рекламу – тоже, и я бесконечно смотрю на тех, кто набирает по 1К просмотров за день и к кому по-прежнему приходит на рекламу всякая классная коммерция, и впадаю в отчаяние. (А ещё на днях один крупный издатель принял мой канал за порнобота, и я восприняла это как знак, что канал явно пора продавать, я всё).

Постепенно всё это как-то накапливается, и ты уже вообще перестаёшь понимать, кто ты, куда ты идёшь и зачем вообще это всё.

Говорю это без всякого кокетства и не чтобы меня все тут же принялись успокаивать и переубеждать – сейчас мне не нравится то, что я делаю, и сама я себе не нравлюсь. Ощущение какой-то стагнации, как будто ты бесконечно пилишь по одному маршруту и лучше вообще уже остановиться, спрятаться под одеяло и не высовываться. Всё время кажется, что я говорю что-то зря, что все вокруг куда интересней, остроумней, успешней. Худее, красивее. Посреди этого стою высоченная кудрявая я и записываю свои дурацкие шутки корявым почерком.

Я вернулась в регулярную терапию и уверена, что скоро будет лучше. Вот эта артистическая жалость к себе – как кислота, которая разъедает твой и без того тоненький хребет.

Очень хочется про всё это молчать и быть в чужих глазах чуть круче, чем я сейчас себя чувствую. Но
если уж у этого есть какой-то смысл, то, может, он как раз в том, чтобы напомнить: мы не биороботы и не идеальные конструкты из инстаграма. И это нормально. Остаётся просто научиться чуть меньше рефлексировать и чуть больше жить.