Совершенно непонятно, как писатель, чьи раненные галактики стучатся в окно каждому читателю, умудрился не остаться на обочине литературного процесса, а стал американским классиком. Не иначе тут замешано старое доброе колдовство, а то и несанкционированная подмена плёнки в Серой комнате! Так или иначе благодаря своему литературному успеху творчество Берроуза стало объектом академических исследований. И исследователи в свою очередь уже почти догадались, с кем, собственно, имеют дело.
«"Гностический" взгляд Берроуза на вселенную уже упоминался в литературоведении, но трактовался как некая случайность. Однако ярлык "гностика" можно применить к Берроузу и осознанно. Сам себя он прямо определял как "манихея" и "гностика". Он был тотально погружён в эзотеризм начиная с юности. Его мать верила в духов и экстрасенсорные явления. Первой вещью, которую он опубликовал в пятнадцать, была статья в школьную газету под названием "Личный магнетизм": это был обзор уроков контроля над разумом.
...
В большинстве своих текстов Берроуз сосредоточен на теме духовной смерти, пожирании душ мертвецов богами. Время от времени он приводит инструкции побега из тюрьмы воплощённой реальности или эмоционально призывает к её разрушению. Например в "Майянском дельце": "Разрежь слово — Разрежь звук — Разрежь образ — Разбей машину контроля — Сожги книги — Убей жрецов — Убей! Убей! Убей!". Это — команда к самоосвобождению, но также и призыв к насилию. Для Берроуза это частое дело, причём именно в контексте бестелесных сфер. Возможно, самым лучшим термином, характеризующим большинство его сочинений, является западное понятие "книга мёртвых". Сочинение, готовящее читателя к бурной загробной жизни».
Эта двойная цитата — из главной работы основного догадывающегося, магистра религиоведения Амстердамского университета Томми П. Кована, «Мы бы назвали это злом: архонтическая духовность Уильяма С. Берроуза». В ней Берроуз рассматривается как гностик-архонтик, приспособившийся к западной культуре и использующий её для собственных весьма экстравагантно мотивированных целей — и та культура сама активно и очень качественно его маскирует, поёт дифирамбы «модернисту» и смеётся над предположениями, что тот хотя бы просто всерьёз верит в магию.
Более конкретно карта поля битвы с Уродливым Духом рисуется в другой работе Кована, «Архонтические состояния сознания в нейромантии ХХ века», где также освещаются его конкретные медиа-нарко-магические эксперименты и рассуждения о целях медийных вирусов, рассматривавшихся Берроузом как оружие против архонтов.
Ну а самая пронзительная и интересная академическая работа о Берроузе (в паре с Гайсином) — это, конечно, «Чернильные демоны: Уильям Берроуз, Брайон Гайсин и геометрия как метод контакта с сущностями-посредниками», исследование, одним краем доставшее до китайских и мусульманских магических квадратов, практик контакта с джиннами и проклятий, другим — до зубодробительного анатомического рассмотрения того, как мозг анализирует и визуализирует воспринимаемую информацию, третьим — до искусства и литературы, а четвёртым — упаси Б-ка, но немножечко и до промышленного дизайна. Магия, расширение сознания, геометрия, мистика — внезапно перетекают в демонологию, нейрофизиологию, оккультизм и какой-то нейробесокапитализм.
В целом же это только наиболее рациональное рассмотрение работы Деда — но действительно многое расставляющее по полочкам относительно того, как он сам понимал, чем занимается, и чего при этом добился.
1
Показать ещё
