«Я был молод; мне все хотелось поскорее разрешить вопросы о смысле бытия, о Боге, о вечности. И я предлагал их Чехову, как учителю жизни… Говорю ему, бывало, о «слезинке замученного ребенка», которой нельзя простить, а он вдруг обернется ко мне, посмотрит на меня своими ясными, не насмешливыми, но немного холодными, «докторскими» глазами и промолвит:
— А кстати, голубчик, что я вам хотел сказать: как будете в Москве, ступайте-ка к Тестову, закажите селянку — превосходно готовят — да не забудьте, что к ней большая водка нужна»

(Дмитрий Мережковский «Асфодели и ромашки»)

В 2021 году «Полка» вместе с «Золотой маской» делали конференцию о Достоевском в театре, закрывало ее феерическое выступление Юхананова в дуэте с Климом Козинским. Записи, разумеется, то ли не осталось, то ли я не знаю, где она, но остался «максимально субъективный конспект», который сделала театральный критик Лена Смородинова, за что ей спасибо

Максимально субъективный конспект
1. Достоевский существует в культуре как мираж.
2. Воспринимать текст Достоевского стоит как объект, наполненный определенными свойствами.
3. Эфрос хорошо и общо сказал о «На дне»: дно поднялось наверх. И достигло бездны, по-моему, вот так.
4. Сегодня такое время, когда личное надо усмирять. Сегодня не хочется накладывать, пробуждать свою личность для насилия нал текстом. Хочется дать возможность тексту в виде объекта соприсутствовать в твоей работе. Возможно, это веяние не прошлого, а будущего.
5. По сути я осуществляю свой проект в соавторстве с нейросетью (о проекте «Катабасис.Бесы» в Германии).
6. Каждый художник, который выходит на опасную тропу работы с актуальным, ищет способы объективации текста.
7. Я искал путь ускользания из-под личного выбора, который вывел бы меня на тропу инсценировки. Которая, на мой взгляд, исключена. Перевод в пьесу обессмысливает сам по себе основной момент встречи с Достоевским в виде текстового объекта.
8. Не хочу никого обидеть, но идеи пола не имеют. Все диалоги [у Достоевского] сотканы не из вещества, где сны, а из вещества, где идеи. А описания, которые он прячет под личинами, героев устроены как объектный подробно овеществлённый мир. Сочетание одного и другого даёт сюрреалистический эффект.
9. Для того, чтобы сыграть рай, нужно построить ад.
10. Надо установить предельную дистанцию, чтобы заиграли идеи, вырванные из актуального контекста и перемещенные туда, где они проживают, — то есть в раю.
11. Эпическая перспектива ни в коем случае не должна коррелировать с диалогом. Парадокс в том, что надо разорвать их связь.
12. Как только мы раскладываем текст на душевность [уровень психического], мы теряем контакт с ним. Он построен как поток, у которого есть свойства. А психическое предполагает дискредитацию потока. Вы можете представить изломанного психикой рок-музыканта, не наркотиками, а психикой?
13. Можно туда что-то вчитывать, но получится нечто, которое стало называться форматом «играем Достоевского».
14. Психический регистр [у Достоевского] не работает.
15. Интересно, что святость —это тоже отделенность. Идиот по сути — святой.
16. Для меня Достоевского нет. Есть некий жупел, который мацается с разных сторон под разными соусами. Я говорю сейчас с точки зрения театра. Это более или менее корректный взгляд, определённый тем, что действие живого текста завершилось.
17. Если мы будем доверять тексту [Достоевского], будем оказываться там, где прошедшее время. Но это хорошо. Мы имеем дело с нового типа дистанцией. Текст перестаёт быть чем-то, что неразличимо в своих границах.
18. Я слышу этот текст [«Бесов»] как завершившееся в своих границах пророчество.
19. Трансцендентальные прихваты работы с Достоевским — следствие времени. Сейчас время изменилось, и требуется новое прочтение. Как минимум надо выйти на другую дистанцию, которую я называю объектно-ориентированной.
20. Мы имеем дело с эрзацами. Это способ организовать не встречу