Андрей Бокарев и Искандер Махмудов получают СЗФО.

Впрочем, их давний партнер по Тверской области Игорь Руденя будет полезен «угольно-металлургическим магнатам» на должности полпреда лишь в одном случае – при активизации соответствующего экспорта с северо-западных морских портов.
А это невозможно при сохранении нынешнего градуса конфронтации с Европой.

Тем показательнее, что очередной и на редкость миролюбивый пост Дмитрия Медведева вышел как раз в день разрешения интриги вокруг северо-западного полпредства.
Хотя меньше месяца назад зампред Совбеза опубликовал колонку, в которой весьма недвусмысленно намекал на возможность военного конфликта РФ и Финляндии. Но тогда в качестве возможного кандидата на пост полпреда в СЗФО еще рассматривался Дмитрий Козак. А видимо, его взаимоотношения с Медведевым настолько «прекрасны», что это гипотетическое назначение нужно было снабдить максимально токсичным фоном.

Медведевское нежелание сходным образом осложнять карьерный взлет Рудене может свидетельствовать о намечающемся тактическом альянсе в совбезовском руководстве.
Поскольку Бокарев и Махмудов не без оснований считаются бизнесменами, близкими к Сергею Шойгу.

Еще одно примечательное в этой связи (не)совпадение – выход прохановского романа «Лемнер», де-факто литературной апологетики Евгения Пригожина. Дело здесь, конечно, не в печальной роли, которую в судьбе владельца ЧВК «Вагнер» сыграла Тверская область. Но скорее -- в стремлении элитных групп, проигравших борьбу за Северо-Западное полпредство, напомнить о сохраняющемся риске повторения эксцессов вроде «Марша справедливости».

В любой непонятной ситуации повышай НДС.

В 2018-м Антон Силуанов таким образом решил собрать деньги для триллионных нацпроектов. А следовательно —перезапустить экономический рост и остановить обнищание населения. Попутно сократив социальные издержки за счет повышения пенсионного возраста.
В 2025-м цель менее масштабная, но не менее актуальная, — сократить дефицит бюджета и тем самым стремятся избежать «ловушки СССР» — фатального кризиса госфинансов в случае, если Трампу удастся добиться глобального отказа от российской нефти.

Проблема в том, что российские финансово-экономические руководители (хотя и не только они) нередко уподобляются Эдипу. – Запускают самый негативный сценарий в попытках его же не допустить.
Причина такой «управленческой перверсии» – в меркантилистском подходе, предполагающем фетишизацию бюджета и делающим фискальную ценность главным критерием не просто эффективности, но условием сохранения права на существования того или иного экономического агента. (Хотя, конечно, и в этом правиле есть весьма показательные исключения)
Отсюда и возникла силуановская триада, в которой третьим элементом (после традиционных армии и флота) называются именно «сильные финансы», а не «сильная экономика».
Отсюда и высокая вероятность в результате лишиться возможности ответить на вызовы, исходящие от протекциониста (но не меркантилиста) Трампа.

Разбор полетов после первого силуановского «фискального блицкрига» обернулся лишением самого министра финансов поста первого вице-премьера и сменой главы правительства.
Поэтому Михаилу Мишустину имеет смысл внимательно изучить обстоятельства собственного «хождения в премьеры». Особенно, после того, как его давний аппаратный конкурент Сергей Собянин на недавнем Мосфинфоруме назвал ключевым условием экономического роста (формально, речь шла о Москве, но только ли о ней?) «стабильность правил игры».

Впрочем, главным выгодоприобретателем нынешнего «налогового ралли» будет вовсе не «московская партия».
Косвенное, но яркое тому подтверждение – почти совпавшие с официальными объявлениями о повышении НДС кадровые перестановки в Управлении «К» СЭБ ФСБ, в ведении которого борьба с обналичкой и созданием фирм-однодневок, основными способами ухода от налогов.
Можно, конечно, допустить, что теперь указанные явления будут искоренены окончательно и бесповоротно. Но это будет означать подрыв основ существования очень многих значимых для Системы игроков. Т.е. создаст для нее риски, сопоставимые с теми, с которыми на фоне громких антикоррупционных расследований середины 80ых столкнулся поздний СССР.

Атакуя Израиль, ЕС пытается продемонстрировать свою субъектность.
Прежде всего – США, во главе которых теперь едва ли не самый произраильский президент.

Но сам сионистский проект (если не фактом своего возникновения, то широким промоушеном) тоже был во многом обязан стремлению европейских (причем, континентальных) элит отстоять свою независимость. И тоже перед натиском со стороны конкурирующих американских «нуворишей».

Известно, что парижский журналист Теодор Герцль в 1894 году задумался о создании еврейского государства на фоне дела Дрейфуса. А оно, в свою очередь, было обусловлено острым противостоянием двух системообразующих держав Европы – Франции и Германии.
Немецко-французский конфликт был чреват не только новым кровопролитием на континенте (что и случилось в 1914-м). Из-за него Европа рисковала стать из мирового центра зависимой от других игроков периферией на фоне промышленной революции и стремительного освоения колоний.

В этом смысле Герцль появился в нужное время в нужном месте – его идея национального дома для соплеменников позволяла устранить, как минимум, один, но весьма существенный источник напряженности между Францией и Германией.
И едва ли исключительно из филантропических соображений и/или единства крови «отцу сионизма» и его сподвижникам активно помогал Эдмонд де Ротшильд. Тем более, что примерно в то же время его банкирский дом вступил в борьбу за контроль над Каспийскими нефтепромыслами с Джоном Рокфеллером.
С точки зрения этих двух «треков» Ротшильду, очевидно, было на руку, что со временем ключевую роль как во Всемирной сионистской организации, так и в освоении Палестины стали играть выходы из Российской империи.
Понятно, что они не могли рассматриваться как «мягкая сила» дома Романовых. Особенно, с учетом обстоятельств, вынудивших их покинуть родные местечки. Но Ротшильд, давая этим бывшим и не слишком удобным романовским подданным подъемные на обустройство исторической родины, оказывал своим российским нефтяным контрагентам услугу, аналогичную той, которую Герцль со своей инициативой (невольно) оказал Франции и Германии.

В демарше Chery, пожалуй, самое примечательное, что IPO, ради успеха которого китайский автоконцерн готов свернуть присутствие в России, нужно для наращивания выпуска электрокаров.

Электромобильный бум в Китае уже становится проблемой для мирового нефтяного рынка. И соответственно, для всех петрократий. – Поднебесная демонстрирует устойчивый тренд на снижение потребления нефти.
Правда, у России есть еще газ, который Китай готов покупать.
Но не исключено, что именно исходя из соответствующих планов китайских автогигантов (включая Chery), Си согласился все-таки законтрактовать поставки по «Силе Сибири-2».
Чем хуже будет конъюнктура одного главного российского экспортного товара – тем больше шансов добиться удешевления второго.
Особенно, если формула расчета цены, используемая в газовом контракте с Китаем, учитывает, в том числе и динамику нефтяных котировок.

В год 30-летия залоговых аукционов российские денежные власти всё ближе к дилеммам и решениям «лихих 90ых».

Президент, очевидно с подачи Максима Орешкина, говорит о возможности наращивания госдолга для финансирования бюджетного дефицита.
Орешкинский оппонент Антон Силуанов лоббирует очередное повышение НДС и форсирует реприватизацию конфискованных Генпрокуратурой активов. И для усиления эффекта дежавю остается только, чтобы «Внуково» покупало «Домодедово» на кредит госбанков.

Но пока дело портит Эльвира Набиуллина, приучившая всех профильных ЛПР к фетишу ключевой ставки (которого в 90-ые, конечно же не было).
Из-за нее обслуживание госдолга рискует стать настолько дорогим, что нивелирует все текущие плюсы орешкинской схемы. На что, собственно, и намекнула глава ЦБ: «при росте дефицита бюджета будет выше наша ставка».
Правда, из этого тактического набиуллинско-силуановского альянса вовсе не следует, что Неглинная никак не отреагирует, когда новые проценты в НДС ретранслируются в аналогичные изменения всех ценников. Просто сейчас Набиуллиной важнее предотвратить создание (или увеличение) «пирамиды ОФЗ».

При таком раскладе без «продажи чего-то ненужного», действительно, не обойтись.
А поскольку «Газмяс» (выражаясь в терминах Олега Дерипаски) не относится к категории «ненужного», генпрокурорское ноу-хау «деприватизации – реприватизации» должно масштабироваться и тиражироваться.
В этом случае, по крайней мере, у государства есть шанс получить хоть какие-то деньги за конфискуемые активы, перепродаваемые за не очень дорого (с учетом стоимости госбанковских кредитов) новым, но более лояльным и контролируемым собственникам.

Удару ЦАХАЛа по резиденции хамасовцев в Катаре предшествовало прекращение квази-опалы Джареда Кушнера.
Буквально накануне зять президента США присоединился к консультациям по ситуации в Газе, которые проводили в Майами Рон Дермер, израильский министр по стратегическим вопросам, и Стив Уиткофф.

Уиткофф по девелоперской линии активно сотрудничал с Катаром. И его назначение президентским спецпредставителем по ближневосточному урегулированию могло свидетельствовать о стремлении Трампа в этом процессе больше опираться на Доху. А не Эр-Рияд, к которому всегда больше тяготел Кушнер.
Похоже, теперь концепция опять поменялась. И Катар уже не настолько важен для Трампа.

Вне зависимости от того, как далеко зашло американо-израильское взаимодействие в операции «Пик огня», -- будь то просто получение трамповского согласия, или содействие дипломатов и спецслужбистов США в собирании хамасовцев под одной крышей, -- у Дохи достаточно поводов винить, прежде всего, Вашингтон в потере титула безусловного ближневосточного выгодоприобретателя.
Ведь до сих пор из-за тех или иных резонансный события в регионе «в минусе» могли оказываться Израиль, Иран, Саудовская Аравия, Россия. Но Катар неизменно оставался «в плюсе».
А в августе 2024-го, после убийства лидера «ХАМАСа» Исмаила Хании в Тегеране, Эдвард Люттвак специально на контрасте подчеркивал, что в Дохе палестинские радикалы чувствуют себя в полной безопасности. Несмотря на частые визиты туда же высокопоставленных «моссадовцев» и наличие американских военных баз.

Осталось только понять, в какой степени неожиданное (для внешнего наблюдателя) окончание «прекрасной эпохи» для «газового эмирата» обусловлено заключением российско-китайского соглашения по «Силе Сибири-2».
Но, строго говоря, теперь Пекин меньше будет зависеть от поставок с катарского «Южного Парса».