На прошлой неделе было удивительное:

1. Федя признался, что понял кайф вайб-кодинга (до этого он всё время говорил, что понимает, что это такое, но я бы описал его прошлую позицию как просвещённый луддизм); надеюсь, сделаем про это с Федей отдельный эпизод подкаста.

2. Настя, наш операционный директор (не программист), завайбкодила прототип для клиента в lovable. Раньше бы мы назначили встречу с продуктовым дизайнером, он бы нарисовал макеты, мы бы сделали пару встреч и итераций, дальше бы мы его, может быть, сделали кликабельным, дальше бы посадили фронтендеров его заверстать. А тут Настя сделала всё сама за пару часов. И отправила клиенту не просто макеты, а полноценный прототип. Клиент — стартап, в котором нужна возможность связать врачей и пациентов, так эта шайтан-машина нашла бесплатное решение для видеосвязи и прикрутила его к прототипу.

Настя выглядела поражённой и даже встревоженной: «Самат, с помощью этого можно перестроить работу с клиентами». И спросила: «А нужны ли будут программисты?» и вообще: «Какое наше место в этом новом мире?»

Я спокоен: сложные, большие программы эта система всё ещё не может сделать нормально, и наше умение придумать гибкую, масштабируемую архитектуру, задавать и выдерживать требования к качеству при меняющихся требованиях — это технические навыки, которые делают нас (и наших программистов) ценными. Плюс мы думаем над задачей клиента, не просто бездумно исполняем приказ.

То есть программист сможет заниматься чуть более сложными вещами и ускорит свою работу.

Вспомнил, что на днях общался со знакомым, который делает сервис по созданию кастомных приложений обычными людьми. То есть ты говоришь, какое приложение хочешь, начинаешь им пользоваться и можешь прямо на лету что-то в нём поменять, с сохранением уже введённых данных, вообще не имея дела с кодом. Подобные инструменты, скорее всего, съедят нижнюю часть рынка, «простую разработку». Как мы сегодня не ищем дизайнера и верстальщика, чтобы написать объявление в ворде или сделать простую страницу на тильде, но обращаемся в издательский дом, если хотим опубликовать книгу, или нанимаем команду, чтобы запустить большой маркетплейс.

—

Ну и наконец, если в каком-то будущем мы сможем делать крутые программные продукты «совсем без программистов» — то:

1. долгосрочно, у нас будут гораздо большие проблемы, потому что перестроится вообще весь рынок интеллектуального (а с развитием физических роботов — вообще всего) труда, мир изменится;

2. краткосрочно, мы сами сможем гораздо смелее тестировать свои продуктовые гипотезы для своих продуктов (а мы хотим развиваться именно в сторону продуктовой разработки).

—

То есть я настроен оптимистично, но то, что два этих события произошли почти одновременно, не идёт у меня из головы. Кажется, что мы незаметно преодолели очередной барьер развития ИИ.

Steam и Itch вычищают игры для взрослых из поиска и вообще из сторов.

Steam — главный магазин видеоигр для ПК, Itch — крупнейшая платформа для инди-разработчиков.

Все началось с игры No Mercy, где молодой парень добивается секса с мачехой путем шантажа.

Жанр инцеста (точнее, фауксекста, то есть игрового инцеста) — популярная ниша в порно, все крупные порносайты им заполнены, «мачеха» — один из самых популярных запросов, есть целые порностудии, специализирующиеся на насилии внутри семьи, нарушении медицинской, пастырской и прочей этики.

Когда об этой игре узнала австралийская группа защиты прав женщин и детей, она попыталась связаться с Valve, владельцем Steam, не получила ответа и зашла с козырей — написала открытое письмо в монополию Visa/Mastercard.

Itch или Steam могут сколько угодно быть за свободу слова и художественного самовыражения, но, когда они рискуют потерять возможность принимать платежи с банковских карт, — они делают что скажут банкиры.

Если вам не приходилось общаться с банковским комплаенсом — я вам завидую. Подозреваю, что, когда они стали смотреть на сторы видеоигр внимательно, то половина контента показалась им «рискованным».

Неудивительно, что под ту же гребенку попали и игры, которые вообще не про секс, а, например, игровая новелла о домашнем насилии, рассказанная самой жертвой.

Дебанкинг — один из самых эффективных инструментов давления в западном обществе. В России Мизулины жалуются в прокуратуру и СК, а на западе они пишут в политбюро Мастеркард.