В музее-заповеднике «Коломенское» завершается обустройство новой набережной — гигантского инфраструктурного проекта, получившего название «Царская набережная». И там действительно все по-царски, с ново-московским размахом: десятки капитальных строений вдоль реки, смотровая площадка, гигантский павильон для брачующихся, «специальная VR-зона/многофункциональный спортивный кластер/уникальный променад».
Ощущения от новой набережной, как говорят в таких случаях люди тактичные, — смешанные. Чтобы разобраться, как к этому относятся горожане, в одной из соцсетей, где есть аккаунт «Москвы. Детали», был проведен опрос тех, кто живет в этом районе/любит гулять в этом месте. Было получено почти 50 откликов, положительными из них можно назвать максимум 5-7. Вот две основные претензии горожан к обновленной набережной (с цитатами опрошенных).

1. Не живое и не к месту
Этот глянцевый дорогущий супер-проект украсил бы любой современный район вдоль Москвы-реки, но не древнее Коломенское с его яблоневыми садами, холмами, оврагами, многочисленной живностью и уникальными памятниками архитектуры — как, например, храм Вознесения Господня (1532 год, один из трех объектов ЮНЕСКО в Москве). Сотни метров капитальных строений, портящие пейзажи с холмами заповедника и его храмами, много пластика и безвкусных украшений — тех же сотен гирлянд искусственных цветов и лампочек, воткнутых в газоны с растениями. Главное: пропало ощущение, что гуляешь по заповеднику в историческом месте, теперь этот не созерцательные прогулки наедине с природой, а променад по шумной набережной Парка Горького или по ВДНХ.

«Ушла та привлекательная “дикость” Коломенского, которая отличала его от остальных парков в черте города. Это крепкий типовой проект без всякой адаптации к парку и его контексту».

До реконструкции набережная парка выглядела как широкая тропинка вымощенная мелкой плиткой. С возможностью сойти с нее и идти вдоль реки по заповедным лугам, или — по валунам вдоль воды. Теперь все по-другому: сильно пострадала природная составляющая места, за что Коломенское особенно любили. Доступа к воде теперь нет: стальная многокилометровая ограда. Валуны и насыпные камни, появившиеся во время предыдущей реконструкции, теперь скрыты под надстроенными конструкциями набережной. Капитальные строения вдоль набережной «отодвинули» зеленую зону от гуляющих, испортив виды на нее. Некоторые объекты построили прям на этих заповедных лугах. Спилили много деревьев у воды, включая старинную живописную иву при входе в Голосов овраг.

«Часть памятника природы "Пойменный разнотравный луг" отдали под детскую площадку и сделали там рулонный газон»/«Растения вдоль набережной закопали прямо в горшках».

Продолжение — во второй части этого поста.

Подписаться на «Москва. Детали».

В Коммунальном блоке Дома Наркомфина до конца ноября показывают инсталляцию
художницы Аси Заславской «План П». Это придуманный интерьер одной из двухуровневых квартир (ячеек) дома; один из его элементов — сделанный из картона макет конструктивистской кухни-шкафа; конструкции, которая олицетворяла новый быт советских граждан: отказ от частных кухонь в пользу совместного питания в гигантских столовых.
А на этом снимке — подлинная кухня-шкаф конца 1920-х. Эту фотографию я сделал в 2018 году в Доме-коммуне на Гоголевском бульваре; в двухуровневой квартире (ячейке), в которой с 1931 года жила Елена Синявская — дочь одного из авторов Дома-коммуны Михаила Синявского. Результатом визита стал этот материал о доме, квартирах в нем и их владельцах.
К сожалению, в 2019-м Елены Синявской не стало — и неизвестно, сохранилась ли сейчас сейчас эта кухня-шкаф; но хотя бы на снимке можно увидеть, как выглядел оригинальный и, видимо, последний такой подлинный пример функционального подхода 100-летней давности к интерьерам жилых помещений.

Подписаться на «Москва. Детали».

Два черно-глазурованных корпуса носят имя женщин; первый — «Делоне», в честь Сони Делоне, родившейся в Российской империи художницы-авангардистки, чья прижизненная выставка прошла в Лувре. Второй — «Экстер», в честь Александры Экстер, художницы и графика (супрематизм и кубофутуризм).
Корпус из кирпича золотого цвета назван в честь одного из пионеров конструктивизма Наума Габо.
Название ЖК — «Композиция №24» (отсылка к творчеству художника Казимира Малевича). Вот здесь архитекторы ЖК рассказывают о концепте своего проекта.
Находится это — в самом авангардном (как и Лефортово) районе — на Шаболовке. Ближайший сосед —знаменитый Хавско-Шаболовский жилмассив, вид из многих окон ЖК — на Шуховскую башню, один из символов функционального авангарда 1920-х годов.
Безотносительно оценки архитектурной ценности этого жилмассива, прослеживается его явная образовательная польза — краткое описание ЖК походит на микро лекцию по истории авангардного искусства начала XX века.

Подписаться на «Москва. Детали».

В 1936-38 гг. в районе Аэропорт построили два жилых дома переменной этажности с характерным обликом той эпохи. На фасадах зданий сохранились каменные даты их постройки и аббревиатура М.Ж.С.Т — (возможно) Московский жилищно-строительный трест.
В наши дни оба здания по-прежнему составляют единый комплекс с уютным зеленым двором между корпусами, но визуально они разбежались. Один дом (4-я ул. 8 Марта, 5) — бежево-белый, другой (ул. Коккинаки, 8) — окрашен серой краской. На обоих зданиях — разными цветами выделены отдельные блоки и элементы на фасаде, как это было принято в 1920-30 гг., а в наши дни возвращено, например, домам Хавско-Шаболовского жилмассива на Шаболовке. Но если бежево-белый корпус выглядит вполне аутентично, как дом, оригинальная расцветка которого просто сильно поблекла с годами, то пример на снимке — как-будто автор решения о его темно-сером окрасе и розово-желтой расцветки фасада — сотрудник местного «Жилищника», большой любитель романа Франсуазы Саган «Немного солнца в холодной воде».

Подписаться на «Москва. Детали».

Еще один пример, когда сугубо функциональный объект предки постарались сделать хотя бы немного эстетичным. Это здание для обслуживания и ремонта силовых трансформаторов электрической подстанции «Бутырки»; возведено в 1920-е годы. Многие видели его из окна электрички между платформами Дмитровская и Марьина роща.
Еще один подобный объект — первую электрическую подстанцию московского метрополитена на Большой Никитской улице, построенную в 1930-е — вообще можно считать шедевром раннесоветской архитектуры; правда, ради строительства объекта, предки снесли древний Никитский монастырь.

Подписаться на «Москва. Детали».