Отношения между Грузией и ЕС по-прежнему находятся в состоянии глубокого кризиса. «Сегодня тенденции тревожные– и в сфере демократии, и в сфере прав человека, и в экономике». Подобные высказывания и оценки до сегодняшнего дня, как правило, звучали из уст представителей Брюсселя. Но процитированный выше фрагмент– не выступление Урсулы фон дер Ляйен или Кайи Каллас. Как правило, после парламентских выборов-2024 такая тональность отличала высказывания европартнеров Тбилиси! Но сегодня тезисы о «дефиците демократии» озвучивает премьер-министр Грузии Ираклий Кобахидзе. Достойный ученик! Обращает к своим проблемным партнерам их же аргументацию.

По мнению главы грузинского кабмина, Брюссель всячески избегает «здоровой дискуссии» о положении дел в его стране. Почему же споры между ЕС и Грузией не просто не утихают, а получают новые импульсы, хотя, казалось бы, согласие на несогласие обозначено. 4 октября в Грузии пройдут муниципальные выборы, избиратели будут определять мэров городом, включая столичный мегаполис и другие крупные и небольшие муниципалитеты, а также депутатов региональных парламентов. Однако де-факто выборы будут общенациональными.

На сегодня большинство оппозиционных партий отказалось от участия в предстоящей кампании. «Единство-Национальное движение», «Коалиция за перемены», «Федералисты» и ряд других объединений назвали местные выборы нелегитимными, они продолжают настаивать на незаконности прошлогодней парламентской кампании, а значит и действующего правительства. Но не все оппозиционеры готовы присоединиться к бойкоту! Партия экс-премьера и бывшего главы МВД Георгия Гахарии и объединение «Дело для Грузии» вступили в предвыборную гонку. Более того, они выдвинули единого кандидата на пост мэра Тбилиси. Им стал Ираклий Купрадзе. «Конструктивная оппозиция» говорит о необходимости использовать все имеющиеся шансы, радикальный спектр оппонентов правительства называет предстоящую борьбу, а муниципалитеты «фарсом Иванишвили».

«Партия власти» тоже определилась с кандидатом на пост мэра столичного муниципалитета, в третий раз в борьбу вступит Каха Каладзе. Хотя до недавнего времени в СМИ и в соцсетях шли споры о том, пойдет ли «Грузинская мечта» на выдвижение прежнего городского головы столицы. Вероятно, решили «коней на переправе не менять»!

ЕС с большим интересом наблюдает за ситуацией. Некоторые страны-члены объединения выступают с более жестоких позиций по отношению к «Грузинской мечте» (это Латвия, Литва и Эстония). Государства Балтии оказались в центре очередного информационного скандала. Премьер-министр Грузии публично назвал крайне тревожным организованное британцами обучение в Литве «гражданских активистов» из Грузии. Ряд СМИ и некоторые блоггеры сообщают, что этих людей готовят к массовым уличным протестам осенью нынешнего года. Либо в преддверии выборов, либо после оглашения их результатов.

Все эти факторы вместе и каждый по отдельности не позволяет Тбилиси и Брюсселю вернуться к формату «business as usual». В то же время нельзя не обратить внимание на два момента. Грузинские власти, отмечая «регресс» в Европе, демонстрируют высочайший уровень уважение к США и лично к Дональду Трампу. Критикуя ЕС, они также не отрицают сам европейский вектор своей политики. Виноват не сам внешнеполитический выбор, проблема в «перегибах» руководства Евросоюза!

Сергей Маркедонов

В очередной раз в публичном пространстве в связи с украинским вопросом возник термин «финляндизация». Но под ним могут пониматься совершенно разные явления.

Исторически финляндизация - это форма зависимости Финляндии от СССР после заключения договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи 1948 года, который действовал до 1992-го. Финляндия сохраняла рыночную экономику и политический плюрализм, но ее внешнеполитическая самостоятельность была ограничена. Финляндия была нейтральной страной, но ее нейтралитет существенно отличался от австрийского, так как предусматривал при определенных условиях участие в военных действиях на стороне СССР. С распадом Союза закончилась и финляндизация – впрочем, «размываться» она начала еще в середине 1980-х.

Согласно договору, каждая из сторон обязалась не заключать каких-либо союзов или участвовать в коалициях (то есть даже неоформленных в виде блоков с четко обозначенными обязательствами), направленных против другой стороны. Однако на практике СССР определял, какой союз соответствует договору, а какой – нет.

Уже в самом начале финляндизации США предложили Финляндии участие в «плане Маршалла» - и та должна была отказаться. Когда в 1960 году была создана Европейская ассоциация свободной торговли (ЕАСТ), то Финляндия не вошла в ее состав, согласившись лишь на статус ассоциированного члена (и оформила официальное членство лишь в 1986-м, когда в СССР уже шла перестройка). Когда в 1952 году был создан Северный совет с участием Дании, Исландии, Норвегии и Швеции, то Финляндия в него не вступила. Она стала членом совета лишь в 1955-м, после смерти Сталина и смягчения советского внешнеполитического курса. В Европейское экономическое сообщество (ЕЭС) Финляндия, разумеется, не входила, а стала членом Евросоюза в 1995 году, через несколько лет после распада СССР.

Конечно, на этом фоне не было и речи не только о членстве Финляндии в НАТО, но и о каких-либо формах сотрудничества с этим блоком. Более того, договор 1948 года предусматривал, что «если Финляндия или Советский Союз, через территорию Финляндии, станут объектом военной агрессии со стороны Германии или любого союзного с ней государства, Финляндия, верная своему долгу самостоятельного государства, будет сражаться для отражения агрессии». Под союзным Германии государством после вступления ФРГ в НАТО могли пониматься США и другие участники Североатлантического блока.

Договор предусматривал и механизм военного взаимодействия в таких случаях, который должен был начаться с двусторонних консультаций. Было зафиксировано, что стороны будут «консультироваться друг с другом в случае констатирования угрозы военного нападения». В 1961 году в условиях Берлинского кризиса СССР потребовал проведения таких консультаций. Так что нейтральная Финляндия могла при определенных условиях оказаться военным союзником СССР, что ее явно не устраивало. И когда президент Кекконен убедил Хрущева отказаться от консультаций, это стало его дипломатическим триумфом. Противники Кекконена считали, что вся эта история была согласована заранее – для того, чтобы обеспечить избрание президента на новый срок. Однако документальных подтверждений этого нет.

СССР имел многочисленные рычаги влияния на внутреннюю политику Финляндии. Так, правительство Фагерхольма, состав которого не устраивал СССР, оказалось вынуждено уйти в отставку в 1958 году, через несколько месяцев после сформирования. Больше кабинетов, вызывавших недовольство СССР, в Финляндии не было. И, наконец, особенностью финляндизации стали выстроенные личностные отношения Кекконена с Хрущевым и Брежневым, доверием которых он пользовался. Эти отношения помогали смягчать финляндизацию.

Так что любые варианты, которые предусматривают присутствие на территории Украины западных войск или даже гарантии безопасности со стороны западных стран, не имеют никакого отношения к финляндизации. Даже если Украина при этом не вступит в НАТО. Это совсем другая история, чем советско-финляндские отношения после Второй мировой войны.

Алексей Макаркин

18 августа президент Ирана Масуд Пезешкиан отправился в Ереван. Повестка визита насыщенная. Предполагаются переговоры с высшими руководителями страны, а также проведение армяно-иранского бизнес-форума с участием президента Исламской республики.

Две соседние страны связывают многие годы конструктивных отношений. Однако визит Пезешкиана не отнесешь к чисто протокольным дружественным мероприятиям. Во-первых, это его первый визит в Армению в качестве президента республики. Совсем иной статус поездки! Во-вторых, Пезешкиан прибыл в Ереван после вашингтонского саммита с участием Дональда Трампа, Ильхама Алиева и Никола Пашиняна. И хотя основной «выхлоп» от встречи в Белом доме- парафированный, но не подписанный договор о мире между Арменией и Азербайджаном, а также совместная декларация лидеров двух закавказских государств из семи пунктов, у Ирана есть большая заинтересованность в понимании вектора движения к миру, который продвигается при модерации США.

Мало того, что Вашингтон рассматривается, как стратегический противник Исламской республик и, напротив, союзник Израиля, Турции и арабских монархий. В одном из пунктов Декларации от 8 августа речь идет об открытии т.н. «дороги Трампа». Проект, о котором еще многое неясно. Но очевидно одно: в таком объеме американцы ранее не вовлекались в кавказскую «политэкономию». Иран, который традиционно поддерживает формат «3+3» и не желает вмешательства в дела Кавказа внерегиональных игроков, относится к любым инициативам Запада с настороженностью. И эти настроения подогревают пресса и социальные сети. Ведущие издания США, Британии, Франции написали о том, что «вашингтонская сделка» века принесет Ирану и России снижение регионального влияния в Закавказье.

При этом премьер-министр Армении Никол Пашинян излучает оптимизм, стараясь показать, что «дорога Трампа» не вредит его старым союзникам и партнерам. В интервью каналу «Fox News» он так живописал выгоды для Тегерана и Москвы: «Я думаю, что декларация содержит вполне ощутимые выгоды как для Ирана, так и для России. Ведь, когда они будут реализованы, например, у Ирана появится возможность выхода к Черному морю по железной дороге из Персидского залива, а у России и Ирана появится возможность железнодорожного сообщения между собой».

Однако возникают сомнения, что иранское руководство готово разделить оптимизм главы армянского кабмина. В любом случае сторонам предстоит серьезный разговор. Официальный Ереван, анонсируя свой проект «Перекресток» мира стремится уйти от лобового противопоставления себя США и Ирану. И не хочет делать жесткого выбора между ними. Но достаточно ли армянских ресурсов для такой «политики качелей»? Риторический вопрос.

Сергей Маркедонов

Президент Грузии Михаил Кавелашвили 12-13 августа посетил с официальным визитом Турцию. Хотя глава государства в Грузии имеет ограниченные полномочия, его ресурс используется для продвижения интересов страны на международной арене. По крайней мере до того, как у него не начинаются проблемы во взаимоотношениях с правительством и с Бидзиной Иванишвили.

Но сейчас нас интересует именно внешнеполитические аспекты. И визит Кавелашвили важен в силу нескольких причин. Во-первых, Анкару и Тбилиси многое связывает. Начиная с 2007 года Турция стала одним из крупнейших инвесторов и торговых партнеров Грузии. Впрочем, значимость Турецкой республики для Грузии еще выше, если учесть, что отношения между странами развиваются не только в двустороннем, но и в трехстороннем формате – с участием Азербайджана. Таким образом, мы видим высокую эффективность тюркского тандема и на грузинском направлении.

Во-вторых, визит Кавелашвили проходит после вашингтонской встречи лидеров Армении и Азербайджана в Вашингтоне. Декларация, подписанная в столице США, объективно усиливает позиции Баку, но косвенно и Анкары. Грузинские элиты хотели бы получить свои выгоды от этого. В-третьих, среди стран-членов НАТО именно Турция отказалась от обструкции Грузии по поводу парламентских выборов 2024 года.

Как оценивать итоги визита? Есть ли в нем что-то знаменательное поверх протокольных любезностей? Значительная часть переговоров между Кавелашвили и его турецким коллегой Реджепом Тайипом Эрдоганом была посвящена развитию транспортно-логистических и торговых связей. Но не экономикой единой. Президент Грузии солидаризировался с турецкими партнерами в их высокой оценке вашингтонской декларации. Понятное дело, она укрепляет позиции Турции и Азербайджана, их стратегическую связку в Закавказье. Грузии приятно быть среди победителей.

Но в этом контексте стоило бы упомянуть и об одном дружеском пожелании турецкого лидера. Реджеп Эрдоган сообщил, что был бы рад видеть безопасную репатриацию турок-месхетинцев (в Турции их называют «ахыска тюрклери») в Грузию. В 1944 году турки-месхетницы, а также грузины-мусульмане, хемшилы и курды исламского вероисповедания (всего порядка 115 тыс. человек) были депортированы с территории юго-запада Грузии. И хотя в 1956 году с них был снят режим спецоселения, полноценной репатриации ни до 1991 года, ни после распада СССР не произошло. В конце 1990-х, вступая в Совет Европы, грузинские власти взяли на себя обязательства по возвращению месхетинских турок. Но по факту, этот процесс так и не был завершен.

Однако внутри Грузии этот сюжет всегда вызывал настороженность, не говоря уже о страхах и фобиях. Два этнополитических конфликта, большое количество беженцев –этнических грузин, наличие многочисленной армянской общины в регионе Самцхе-Джавахети. Все это тормозило репатриацию. И нельзя сказать, чтобы грузинский политикум и общество сегодня были бы в восторге от ускорения этого процесса. Однако, как видим у Анкары имеются иные представления.

Сергей Маркедонов

О «частичном ограничении» звонков в мессенджерах.

1. Эта мера вписывается в концептуальный подход государства к Интернету, который существует уже давно и рассчитан на долгосрочную перспективу. Приоритетными являются вопросы безопасности. Постепенно складывается российский аналог китайской модели. Постепенность связана с тем, что изначально была выбрана противоположная модель: Интернет как пространство свободы и средство для модернизации. Она была признана неактуальной еще по итогам протестов 2011-2012 годов, но к тому времени инфраструктура Интернета в России уже сформировалась, и развернуть ее было сложно. Но, как выяснилось, можно, хотя и за много лет – и этот процесс будет продолжаться.

2. Что касается модернизации, то технологическая модернизация имеет две стороны. С одной стороны, расширяется пространство свободы, увеличиваются возможности для удобной, комфортной жизни. Многие технологии становятся привычными для самых разных категорий населения. Но оборотная сторона заключается в том, что увеличиваются и возможности для контроля – от системы распознавания лиц до блокировок в Интернете. И здесь также быстро совершенствуются технологии. И также привлекаются специалисты, квалификация которых постепенно растет.

3. Общественные реакции можно разделить на три части. Первая – основная – неудобно, но повлиять ни на что нельзя. Поэтому надо адаптироваться – как с отключениями Интернета в регионах, когда люди, почти забывшие о наличных рублях, стали запасаться ими перед походом в магазин. А также вызывать такси по телефону. Тем более, что возможности для адаптации есть – можно попробовать перейти в Max, что актуально для родительских чатов и прочих привычных ресурсов.

4. Вторая реакция – лоялистская – «давно надо было». Для этой аудитории приоритет безопасности является безусловным, и к объяснениям, что ограничения введены для борьбы с мошенниками, она относится с полным доверием и одобрением. Тем более, что мошенники действительно есть, и они становятся все более изощренными, представляясь уже не только следователями и сотрудниками ЦБ, но и действующими или бывшими работодателями.

5. Третья реакция – оппозиционная – столь же безусловно негативна. Эта аудитория не просто недовольна тем, что происходит с привычными атрибутами, но и рассматривает подобные меры в контексте вмешательства государства в частную жизнь, которое для нее крайне болезненно. Но возможностей для трансформации этого негатива в реальный протест у этой аудитории нет. И ее численность за последние годы уменьшилась. Соответственно, усиливается эффект «внутренней эмиграции».

6. Новое – это хорошо забытое старое, только на другом технологическом уровне. В СССР одни слушали Всесоюзное радио (там тоже свой выбор был – между Первой программой и «Маяком»), другие – западные радиостанции, а третьи – днем одно, а вечером другое. Только большинство слушало Всесоюзное радио, а те, кто слушал голоса, об этом за пределы узкого круга не распространялись. И находили способы преодолевать тогдашние «глушилки». И советский опыт показывает, что технологическая модернизация может существовать рядом с архаизацией. Спутниковые системы в телевещании внедрялись одновременно с усовершенствованными «глушилками». И сейчас, например, привычные «Госуслуги» никто закрывать не будет, удобные налоговые сервисы – тоже.

7. И в целом у людей все больше складывается ощущение отсутствия безопасности. Страх перед мошенниками, рост страхов, связанных с мигрантами, отключения мобильного Интернета – все это разрушительно действует на привычную для общества потребления зону комфорта. Но обычно в таких ситуацию большинство населения стремится «прислониться» к государству при всех претензиях к нему – просто другого нет.

Алексей Макаркин

Дискуссии о мирном процессе между Арменией и Азербайджаном набирают обороты. Через несколько дней после «исторического саммита» в Вашингтоне в информационном пространстве появился проект мирного соглашения между Баку и Ереваном. Сказать, что это в чистом виде экспромт не представляется возможным. Базовые параметры этого документа и ранее «утекали» в прессу и в социальные сети. Более того, в марте 2025 года представители МИД двух кавказских государств высказались в том духе, что разногласия по тексту преодолены и согласованы.

Но одно дело «утечки» и экспертные комментарии, и совсем другое- официальные публикации. Между тем, 11 августа проект текста мирного соглашения на своих веб-страницах разместили МИД Армении и Азербайджана. Именно этот документ руководители двух министерств парафировали в Вашингтоне за несколько дней до публикации. Тогда Дональд Трамп заявил о том, что враждовавшие в течение 35 лет страны теперь стали «друзьями надолго». Оставим в стороне споры по поводу обоснованности такой датировки. Ведь резкое обострение конфликта между двумя еще союзными республиками началось в феврале 1988 года, то есть 37 лет назад. Да и сам этот конфликт возник не вакууме, его предпосылки фиксируются, как минимум, с начала ХХ века.

Но прав ли президент США, анонсируя установление мира? Оговоримся сразу: в Вашингтоне мирный договор не подписали, его лишь парафировали. Но обратимся к самому тексту. В нем 17 пунктов. В рамках одного комментария трудно (да и не слишком-то продуктивно) пересказывать их. Обозначим общие впечатления. Текст соглашения содержит общие положения, если можно сказать, типовые. Такие идеи, как отказ от применения силы и размещения военных «третьих стран», взаимное уважение суверенитета и территориальной целостности, нацеленность на будущее без конфликтов применимы для любого неурегулированного противостояния. Здесь нет какого-то азербайджанского ноу-хау. И источники вдохновения ясны. Хельсинкский «декалог», Алма-Атинская декларация, Хартия для новой Европы.

Однако в том и проблем, что мирятся не абстрактные страны Х и Y, а конкретные Азербайджан и Армения со своим набором уникальных черт. Невмешательство во внутренние дела друг друга? Но как с этим корреспондирует требование Азербайджана по изменению Конституции Армении? Отсутствие «третьих сил» на госгранице? А как быть с миссией ЕС в Армении или 102-й российской базой в Гюмри? Президент Азербайджана Ильхам Алиев неоднократно заявлял, что нет необходимости размещать турецкую военную базу на территории страны. Однако эта тема широко обсуждается в инфополе. По справедливому замечанию журналиста Кирилла Кривошеева, «не решен вопрос с анклавами… с селом Кярки (Тигранашен), с селом Юхары-Аскипара» и «мирный договор никак не объясняет, что с ними будет, документ определяет только территориальную целостность государств».

Что все это значит? Лишь то, что разговоры о наступлении «эры мира» на Кавказе преждевременны. Они нацелены на решение информационных и пиаровских задач. Но в содержательном плане еще слишком много предстоит сделать, чтобы наполнить декларации практическим содержанием.

Сергей Маркедонов

В связи с предстоящей встречей Владимира Путина и Дональда Трампа в России в очередной раз привлечено внимание к Аляске и ее продаже в 1867 году.

Тема общественной реакции на продажу Аляски интересна тем, что ее не было в течение почти ста лет. Сама продажа прошла спокойно, и не вызвала протестов со стороны ни консервативного дворянства, ни либеральной интеллигенции, ни нигилистов. И позднее об Аляске не жалели ни черносотенцы, критиковавшие «космополитичность» кадрового состава российского МИДа, ни революционеры, стремившиеся сокрушить систему.

Аляска воспринималась как далекое владение, казавшийся неликвидным актив, который удалось сбыть тому, кто был согласен за него заплатить. А купленный на эти деньги подвижной состав для железных дорог был использован уже через десять лет, когда надо было срочно перебрасывать гвардию из Петербурга на Балканы, где шла тяжелая русско-турецкая война. В истории лейб-гвардии Семеновского полка сказано, что 27 августа «в 7 часов поезд уже унес первый эшелон из Петербурга; последний эшелон был отправлен вечером того же дня». 10 сентября полк был в Бухаресте, 16-го перешел Дунай.

Немало написано о непопулярности в России посланника в США Эдуарда Андреевича фон Стёкля, непосредственно занимавшегося лоббированием и заключением сделки. Якобы именно поэтому он ушел в отставку и умер за границей. Но отставка 65-летнего посланника не выглядела необычной, и с Россией женатого на американке сына австрийского дипломата мало что связывало. Неудивительно, что «пенсионные» годы он провел во Франции. Впрочем, за границей предпочитали жить и многие русские по происхождению отставные сановники. Недаром Некрасов писал: «Безмятежней аркадской идиллии / Закатятся преклонные дни: / Под пленительным небом Сицилии, / В благовонной древесной тени».

С чем же связана тоска по Аляске? Она появилась уже в советский период истории, когда к передаче земель с населением отношение принципиально изменилось. В царской России главным считалось соблюдение в этом случае религиозных прав – и на Аляске до сих пор действует православная епархия. Более того, эта епархия стала основой для будущей Православной церкви в Америке, которой Русская православная церковь предоставила автокефалию в 1970 году. Для СССР религиозная тема значения не имела, зато главным был социальный вопрос.

И получилось, что из-за решения Александра II трудящиеся Аляски прозябают под железной пятой капитала (в СССР читали Джека Лондона) вместо того, чтобы жить в стране, где так вольно дышит человек. Пока были надежды на революцию в США, смоделированную Алексеем Толстым в «Гиперболоиде инженера Гарина», то тема Аляски не носила острого характера. Но когда надежды развеялись, то появилось разочарование. Было, впрочем, и более приземленная печаль от упущенных золотых месторождений.

И главное – легенда о том, что Аляска была не продана, а сдана в аренду на 99 лет, распространилась после Карибского кризиса. И отражала сильнейшую досаду по поводу того, что пришлось убрать ракеты с Кубы. И представление о том, что если бы Аляска была бы советской, то там беспрепятственно – на своей территории – можно было бы разместить любые вооружения, что стало бы мощнейшим рычагом давления на США в период холодной войны. И начался подсознательный поиск объяснений, как можно было потерять такой выигрышный ресурс, а также лазеек, как можно было бы «переиграть». Пошла волна, причем без всякой официальной пропаганды – по телевизору и радио об этом не говорили, в учебниках не писали.

Но лояльные слухи распространялись в СССР методом «сарафанного радио» даже активнее, чем нелояльные – как и в этом случае, когда получалось, что американцы не отдают нашу «землицу Алясочку». А дальше возник эффект доверия - люди доверяют информации, которую когда-то передавали им авторитетные для них люди: родители, другие родственники, знакомые, иногда и учителя. Один из пользователей Интернета сообщают, что об «аренде» Аляски ему сообщил учитель географии в 1967 году – и он доверяет эту уважаемому им человеку больше, чем любым книгам и документам.

Алексей Макаркин

Президент Ирана Масуд Пезешкиан назначил Али Лариджани секретарем Высшего совета национальной безопасности (ВСНБ). Лариджани занимал эту же должность в 2005-2007 годах. Он также был спикером иранского парламента в 2008-2020 годах.

ВСНБ возглавляется президентом Ирана, но должность его секретаря принадлежит к неформальной номенклатуре рахбара. Именно аятолла Хаменеи инициировал назначение Лариджани, а президент официально оформил это решение.

Лариджани – представитель влиятельного клана. Его отец – аятолла Хашем Амоли Лариджани – был в числе первых видных религиозных деятелей Ирана, полностью поддержавших аятоллу Хомейни во время исламской революции 1979 года. Сам Али Лариджани – зять ближайшего соратника Хомейни, аятоллы Мортазы Мотаххари, погибшего в мае 1979-го в результате теракта. Али в молодости получал инженерное образование, но Мотаххари заинтересовал его философией, которой он и стал заниматься, защитив докторскую диссертацию и став автором нескольких книг.

Клан Лариджани носит разветвленный характер. Так, родственником семьи Лариджани является 92-летний влиятельный аятолла Джавади-Амоли. Четверо братьев Лариджани в разное время занимали ряд ведущих должностей в системе иранской власти. Однако к 2019-2020 годам влияние клана ослабело. Брат Али Лариджани, Садек, утратил должность главы судебной системы Ирана, оставшись лишь председателем существенно менее значимого органа - Совета по оценке целесообразности. В 2020 году Али Лариджани перестал быть спикером парламента.

Ослабление клана Лариджани было связано во многом с тем, что Али Лариджани, будучи консерватором, сделал ставку на ядерную сделку с США, ситуативно сблокировавшись с тогдашним президентом Хасаном Рухани. Но после прихода к власти в США Дональда Трампа сделка была расторгнута. Кроме того, влияние клана Лариджани вызывало недовольство многих консерваторов. Быстрый подъем его оппонента Эбрахима Раиси, сменившего Садека Лариджани на посту главы судебной системы в 2019 году и ставшего президентом в 2021-м, казалось, разрушил влияние клана.

Тем более, что Али Лариджани не был допущен к президентским выборам в 2021 году. Последним по времени ударом по клану стало поражение Садека Лариджани на выборах 2024 года в Совет экспертов, который выбирает рахбара. И это притом, что за несколько лет до этого Садека считали одним из вероятных преемников рахбара.

Но гибель Раиси многое изменила. Правда, Али Лариджани инерционно не допустили и к выборам 2024 года, но могущественного соперника, который к тому же мог стать следующим рахбаром, не стало. Кроме того, опала клана Лариджани не была абсолютной – если Садек сохранил почетный пост в Совете по оценке целесообразности, то Али стал старшим советником Хаменеи. То есть был переведен в резерв.

И вот сейчас Али Лариджани возвращен из резерва. Похоже, что Хаменеи потребовался опытный переговорщик, имеющий немалый опыт диалога с Западом. Но при этом не принадлежащий к числу реформаторов и способный говорить и с Китаем, и с Россией. Кстати, в июле еще в ранге старшего советника Хаменеи он посетил Москву, где встретился с Владимиром Путиным.

Одновременно поступили сообщения о том, что в рамках ВСНБ изменяется функционал радикального консерватора Саида Джалили, неудачного соперника Пезешкиана на выборах 2024 года и сторонника жесткой линии в отношениях с Западом. Он не будет влиять на переговорный процесс, а станет курировать только что созданный во главе с Пезешкианом под эгидой ВСНБ Национальный совет обороны, призванный «изучать и разрабатывать оборонные стратегии и планы, а также заниматься повышением боеспособности вооруженных сил» (реальное влияние этого органа пока неясно).

Возвращение Али Лариджани на одну из ведущих должностей усиливает его позиции в Иране и может быть сигналом Западу о том, что Иран готов с ним серьезно разговаривать. Но далеко не факт, что удастся договориться. Что же касается клана Лариджани, то о восстановлении его позиций говорить пока рано. Индикатором здесь может служить судьба Садека Лариджани – сможет он вернуть себе хотя бы часть былого влияния.

Алексей Макаркин

Папа Лев XIV принял свое первое значимое решение. Хотя оно было подготовлено еще при папе Франциске.

31 июля объявлено о том, что святой Джон Генри Ньюмен будет провозглашен учителем (доктором) вселенской церкви (Doctor Ecclesiae Universalis). Таким образом в католической церкви будет 38 учителей церкви, наиболее выдающихся богословов, чьи взгляды оказали влияние на вероучение.

Первые учителя церкви были официально провозглашены в XIII веке – ими стали крупнейшие западные богословы Августин, Амвросий Медиоланский, Григорий Великий и Иероним. В XVI веке к ним добавились четверо не менее знаменитых восточных «отца церкви»: Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст (которых в православии называют «Тремя святителями») и Афанасий Александрийский. В том же столетии учителями церкви были признаны Фома Аквинский и Бонавентура.

Начиная с XVIII столетия, число учителей церкви постепенно увеличивалось. В ХХ-ХХI веках этот титул был присвоен 14 святым (Ньюмен станет пятнадцатым). С 1970 года учителями церкви становятся женщины. К настоящему времени ими провозглашены Тереза Авильская, Екатерина Сиенская, Тереза из Лизьё, Хильдегарда Бингенская. Необычным стало провозглашение папой Иоанном Павлом II учителем церкви монахини-кармелитки Терезы из Лизьё, умершей в возрасте 24 лет. Тем самым церковь показывает, что учителем может быть не только автор многочисленных богословских трудов, но и девушка, оставившая после себя лишь одну небольшую (и вышедшую посмертно) книгу, получившую широчайшую известность в католическом мире.

Почему сейчас учителем церкви признан Ньюмен? Есть политический момент – многочисленные американские католики хотели бы провозглашения учителем англоязычного богослова. Хотя еще в конце XIX века папа Лев XIII назвал учителем «отца английской истории» Беду Достопочтенного, но тот хотя и занимался переводами, но писал свою Historia ecclesiastica gentis Anglorum по латыни.

Ньюмен был беатифицирован папой Бенедиктом XVI и канонизирован папой Франциском. А, значит, приемлем и для церковных либералов, и для многих консерваторов. Одна из важнейших составляющих его богословского наследия – учение о догматическом развитии. Оно означает, что некоторые богословские истины церковь не сразу может осмыслить и включить в свое учение – иногда для этого требуется много столетий.

В католической церкви этот подход оказался близок и консерваторам, и либералам, хотя и по разным основаниям. Для консерваторов он объясняет провозглашение новых догматов (например, о Непорочном зачатии Девы Марии или о папской безошибочности). Для либералов служит обоснованием для возможности церковных реформ. Взгляды Ньюмена облегчают ведение богословского диалога с протестантами. Но никак не сближают с православными, которые исходят из невозможности введения новых догматов после окончания эпохи Вселенских соборов.

Ньюмен может быть интересен современным людям как интеллигент в церкви. Блестящий выпускник Оксфорда, англиканский священник, он принял католицизм в 1845 году в зрелом возрасте – такое решение в то время означало разрыв с родственниками и знакомыми. Они воспринимали католичество как враждебный британской идентичности «папизм», символом которого была испанская Непобедимая армада, направленная для свержения королевы Елизаветы, подчинения страны чужестранцам и введения инквизиции. Ньюмен для них стал изменником, хотя жил уже в другое время.

Католиков уравняли (и то не полностью) в правах с англиканами только в 1829 году, но Ньюмену все равно пришлось вести свою проповедь в крайне неблагоприятных условиях. Но и для небольшой католической общины сомневающийся интеллектуал (в частности, он сдержанно относился к догмату о папской безошибочности, хотя и не выступал против него) не был полностью своим.

Но чем дальше, тем больше его труды становились авторитетными для католиков, причем не только в Англии. Папа Лев XIII сделал его кардиналом, Лев XIV провозглашает учителем церкви. Помимо учения о догматах, Ньюмен много размышлял о значении совести в жизни человека – а это важно для людей в любую эпоху.

Алексей Макаркин