Опрос к дню философии*

29% россиян говорят, что бытие определяет сознание.

43% возражают Карлу Марксу и считают, что сознание определяет бытие.

28% затрудняются с ответом.

✔️ Мужчины чаще тяготеют к первичности бытия. Женщины чаще верят в первичность идеи.

*Всемирный день философии отмечается в третий четверг ноября с 2002 года.

📊 Опросы и замеры, опрос НАФИ

Как было сказано выше, сама Хора формы никакой не имеет. Платон сравнивает ее с зеркалом, с его абсолютно гладкой поверхностью (предполагается, кстати, что и это сравнение не случайно: автор хоть и был философом, прекрасно был осведомлен о магических практиках своего времени, а гадание на зеркале - катоптромантия - было очень популярным. Это раз. Два - античная метафизика зеркального отражения здесь тоже играет; вспомним миф о Дионисе-Загрее, которого растерзали титаны; когда он посмотрел в зеркало, то буквально распался на части, т.е зеркало его “сожрало”).

Теперь представьте нечто (а точнее, Ничто), не имеющее формы, абсолютно гладкое - не за что зацепиться, что отражает и искажает. И возвращает искаженное, но искаженное абсолютно непредсказуемо.

Историк Тернер вводит понятие “фронтир” - что-то нестабильное, постоянно изменяющееся, но оказывающее огромное влияние на историческое развитие. А в исследованиях, посвященных неоплатоническим практикам и неоплатонической Гекате, уже вводится понятие “мембрана”.

По сути - это та самая “зона” в “Сталкере”, лиминальное пространство, граница, мембрана, да, фильтр. И попадание в это пространство, соприкосновение с ним, даже просто взгляд в ту сторону - безусловно вызывает абсолютный ужас. Но как раз там и зарождается тот процесс, который мы называем магией.

В этом пространстве Хоры, кстати, построено все творчество Линча.

Теперь вновь обратимся к Платону, а именно - к диалогу “Тимей”. Там он вводит страннейшее понятие “хора”, которое означет что-то вроде места или пространства. Выше я писала, что мир создан для двоих и в принципе из двоих; и у Платона здесь тоже оперирует некая первичная Диада сначала, и миры тоже разделяются на умопостигаемый (интеллигибельный) и чувственный. Вроде пока все ясно и понятно.

И вот здесь появляется хора (или - Хора, как угодно) - одновременно и пространство, и состояние, и граница, опоясывающая и разделяющая. Это некий “топос”, где идея отпечатывается в материи и где (мы же здесь все-таки маги, для нас это имеет кардинальную важность) происходит материализация идей и наших желаний. Иными словами, простите за тавтологию, здесь формируется форма.

Сама же Хора никакой формой не обладает, это абсолютное совершенное Ничто и Иное. И это то, что делает и все остальное иным, различным, не похожим друг на друга. Вспомним, что там еще есть мир эйдосов, по которым как раз в материи отпечатываются разные понятия, события, вещи и прочее безобразие. Так вот, если бы эйдос не проходил через Хору, то “распечатывался” бы здесь абсолютно одинаково. Грубо говоря, если есть абсолютный эйдос кровати или коровы (как постоянно это обсуждается на Платоновских чтениях), то почему в материальной вселенной все коровы и кровати - разные? Почему они не штампуются по одному канону? Да вот поэтому. Потому что сначала проходят через фильтрацию Иного.

Пространство Иного деформирует идеальный эйдос, искажает его, искривляет - слегка - и придает инаковость. Таким образом мы и имеем бесконечное множество и разнообразие всего.

Итак, наш самый основной страх - это ужас при соприкосновении с другим. Другой - здесь можно даже писать с заглавной буквы: Другой, Иной, Иное - это всегда, как минимум, дискомфорт в первичном взаимодействии. Почему кто-то ведет себя вот так, а не так, как мы себе представляем? Почему у него такие реакции, а не такие, как у меня? Все это - страх другого, не такого, как я.

Небольшое отступление, кстати.
Приятельница-психотерапевт - как-то рассказывала про клинические случаи нежелания заниматься сексом (или странным сексом, максимально избегая взаимодействия) у современных миллениалов-шизоидов. В общем-то, там в основе этого желания-нежелания тот же самый механизм, что и при взаимодействии с ИИ, а именно - безумный глубинный страх соприкосновения с Другим; а Другой (Другое) - потенциально опасен, потому что может “сожрать”. Об этом давным-давно - задолго до всех нас - писала ученица Фрейда и роковая женщина Юнга, Сабина Шпильрейн.

Она утверждала, что сумасшедшие избегают заниматься сексом, поскольку в их представлении он связан со страхом распада. В соприкосновении с другим, они боятся утратить самих себя, растворившись в своём партнёре. Поэтому, по её мнению, шизофренический пациент формирует бред в котором отбрасывает факт различия полов и создаёт замену реального взаимодействия между полами фантастическими отношениями. Поднятая Шпильрейн тема утраты собственного Я вызвала большой резонанс в аналитическом сообществе и стала центральной для всех её последующих исследований.

На этом страхе и на этой границе соприкосновения (о границе сейчас тоже дальше поговорим) построен, в принципе, любой хоррор, и по этим законам работают фильмы ужасов. Да, господи, вспомним даже, что фильм “Чужой” именно поэтому так и называется.

Мы не можем нащупать другого, потому что просто не хотим. Вдруг отразимся в другом и увидим себя. А вот этого мы боимся больше всего на свете, до тремора рук, до дрожи в коленях; никакой смерти мы не боимся так, как увидеть в себе себя.

Но тут можно успокоить. Мало кто может выступить для кого-то зеркалом. Для этого нужно быть пустым и прозрачным, с тонкой плёнкой драгоценного металла, нанесённого на обратную сторону собственной души. Мало кто обладает зрением, чтобы увидеть отражение себя в чем (в ком) угодно, даже в абсолютно чёрной поверхности. Но такие люди, как правило, уже всё посмотрели и больше не боятся ничего вообще.

В истории с Нарциссом мне нравится альтернативная версия - я услышала ее недавно, год назад, на Платоновских чтениях. Она о том, что Нарцисс на самом деле страдает вовсе не о себе (а легенда о нимфе Эхо по сути означает отголосок Я). Это тоска - о своей умершей, потерянной сестре-близнецу. Именно ее он ищет в бесконечных своих отражениях. И - как по мне - это история как раз о потерянном в себе человеческом.
Все нарциссы ищут в себе - свое. Не отголосок, не отражение, а суть своего Я.
Так и мы все - в нынешней нашей культуре симулякров - пытаемся нащупать, где у нас настоящее; где горячо, больно, все еще по-человечески. Мир всегда создан для двоих (все священные тексты нам в помощь, вся философия и вся эзотерика). Просто мы не можем нащупать второго. Мы бесконечно и невыносимо боимся Иного. И соприкосновения с Иным. С Другим. Особенно - сейчас.


P.S. Следующий пост - про Иное