В поп‑психологическом пространстве слово «нарцисс» стало универсальным ярлыком для всего неприятного в чужом поведении.

Им называют обесценивание, игнорирование, отказ от ответственности, сарказм, критику, пассивную агрессию, пренебрежение чужими потребностями.

В одну категорию попадают и те, у кого действительно есть патологические черты, и люди с опытом ВДА (взрослых детей из семей с алкоголизмом, зависимостями или другим хроническим хаосом).

Разница в том, что у ВДА это не стратегия господства и не расчёт на эксплуатацию других, а автоматические модели, усвоенные в детстве.

Ребёнок, выросший в среде, где любая открытость могла обернуться нападением, где критику использовали как инструмент контроля, где конфликты вспыхивали без причины, учился выживать в этих условиях: перебивать, уходить в сарказм, переводить разговор на чужие ошибки, не признавать вины, отстраняться от диалога. Всё это было способом удержать себя в безопасности и хоть как‑то контролировать обстановку.

Во взрослом возрасте эти паттерны никуда не исчезают, они встроены в реакции и часто срабатывают быстрее, чем человек успевает осознать ситуацию. Со стороны они выглядят как высокомерие, холодный расчёт или намеренная манипуляция, что в рамках поп‑психологической логики мгновенно получает ярлык «нарциссизм».

Проблема в том, что о ВДА почти не говорят. Эта тема сложнее, чем поверхностная «разоблачительная» риторика про нарциссов, она требует погружения в системную травму, работу с семейной историей и долгую перестройку автоматических реакций. В итоге в массовом поле ВДА оказываются в одном ряду с хищными и сознательно эксплуатирующими людьми, лишаясь возможности быть понятыми в своей реальной динамике. А там, где действительно есть нарциссическое расстройство, его признаки размываются в потоке бытовых обвинений, что делает невозможным и точную диагностику, и адекватную помощь.

Любовь - это не сила переживаний, не глубина привязанности и не готовность терпеть ради другого, а способность быть внимательным к живому человеку рядом, с его реакциями, чувствами и пределами допустимого.

Если в общении с вами человек не способен остановиться, прежде чем сказать резкое, не умеет спросить, как на вас подействовали его слова, не замечает, что вам стало не по себе, - это не потому, что он «весь такой спонтанный» или «не специально», а потому что вы ему не важны настолько, чтобы себя сдержать.

И это важно понимать не с точки зрения обид или ожиданий, а с точки зрения духовной гигиены: если после разговора с кем-то вы чувствуете внутреннее сжатие, если телу хочется спрятаться, если возникает напряжение или путаница в мыслях - это не мелочи, а реальные сигналы.

Вы не обязаны объяснять, почему вас нельзя обижать. Не обязаны доказывать, что вам больно не потому, что вы «слишком ранимы», а потому что рядом с вами человек, который не замечает, что причиняет вред.

Настоящие отношения - не игра в «догадайся сам» и не бесконечное переваривание чужих реакций. Это место, где можно быть в безопасности даже в слабости, где вас слышат без оправданий, и где рядом с вами не оправдываются, а меняют поведение.

Если человек (вне зависимости от пола) не может притормозить, подумать, не сказать лишнего, не задеть, не перебросить на вас свои эмоции, он не в отношениях с вами. Он занят собой, своими обидами, своими привычками, своим прошлым. Вы просто попали под раздачу. Вы нечто чужеродное в его виртуальной реальности.

PS Собственно, по отношению к нашим любимым мы за тем же в себе должны следить