6 июня полковник Лохвицкий сообщал из Шатоя: «Бдительно следя за настроениями населения, я пришел к тому убеждению, что восстание в недалеком будущем должно повториться, но в гораздо больших размерах, чем было в мае месяце». Под влиянием таких сообщений царское командование решило возобновить попытку окружить и захватить главарей восстания с помощью местной милиции. Объявлено было о формировании отрядов милиции из охотников Хасав-Юртовского, Веденского, Аргунского и Грозненского округов с целью поимки или уничтожения Алибека-Хаджи и членов его отрядов. Охотникам-милиционерам было назначено по 10 р. в месяц и, кроме того, фураж для лошадей. «Милиция обязывалась уничтожить не только засевших в лесу абреков, но и всех аулов». При этом было обещано, что «за каждого пойманного или убитого таким образом человека они будут получать по 25 рублей вознаграждения. За главных же абреков - Алибека-Хаджи, Султан-Мурада и Даду Залмаева - за первого несколько тысяч рублей, а за второго и третьего - по нескольку сот. В случае доставления этих абреков живыми вознаграждение будет еще увеличено». Однако, как отмечалось в рапорте командующего войсками от 5 июля 1877 г. (№ 751), охотников нашлось очень немного. Генерал Свистунов должен был сознаться, что «поимка или уничтожение Алибека самими жителями» - неосуществимая идея, так как, пояснял он в том же рапорте, «надо признать за положительный факт, что все без исключения чеченское население, если не прямо сочувствует и желает успеха Алибеку, то по крайней мере видит в нем несчастного, которому приходится страдать за предпринятое им святое дело религии и которому поэтому, хотя втайне, помочь обязан каждый правоверный. При таком положении дела нам приходится силою наших войск и администрации сдерживать только массу населения от явного участия в деле восстания. Настроение населения вообще становится весьма напряженным; сдерживать его все труднее». В начале июля 1877 г. в Чечне распространились слухи, что Сванетия находится в тайных сношениях с абхазцами и турками и что Турция намеревается двинуть на Северный Кавказ отряды горских переселенцев с целью поднять общее восстание горских народов против России. В этот решающий момент произошел открытый переход на сторону царизма не только всей чеченской верхушки, но и местного мусульманского духовенства, на фанатизм которого так часто ссылались официальные историографы царизма. «Почетные люди Мехкетов , - писал начальник Веденского округа полковник Авалов генералу Свистунову 4 июля, - явились ко мне с уверениями в том, что сами жители покончат с взбунтовавшимися». О предательской роли духовенства красочно рассказывает один из царских историков, хорошо изучивший движение: «Муллы, хаджи и улемы много раз собирались у князя Эристова, являлись и к начальнику области. Беседы велись исключительно на почве Корана, который, благодаря ловкой диалектике кадиев, как нельзя лучше послужил нашим целям». «Да будет проклят тот, кто во вред своим ближним поднимает руку против сильного», - провозглашали, опираясь на Коран, духовные авторитеты в крае, и вскоре по всей Чечне с высоты мечетей загремела мощная, горячая проповедь на тему этого слова пророка. «Силен падишах России, силен поставленный им правитель наш, и да будет проклят безумец, дерзающий поднять руку против него», - повторяли улемы на сходбищах. «Партия Алибека, - писал полковник Авалов 7 июля, - сожгла дом Хатунинского старшины и его родственников». 16 июля полковник Лохвицкий сообщил из Аргунского округа, что Алибек арестовал всех старшин Чаберлоевского общества. Документальный материал о восстании передает немало фактов избиения и убийства аульных старшин. В свою очередь царское командование, опиравшееся на крупные военные силы и активную поддержку всей местной знати и духовенства, стало на путь беспощадного террора.
А. Исмаилова, "К вопросу о ходе и основных этапах восстания в Чечне в 1877 году"
0
Показать ещё
