«Чукотка — это культура, сквозь которую прорастает язык»: лингвист Инна Зибер об изучении Севера, магии чукотского имени и утрате традиций
Как Север может оказаться южнее Москвы? С какими сложностями сталкивается исследователь языков и народов Арктики? Где лучше искать носителей чукотского языка и культуры? Как правильно дать ребенку чукотское имя и как смириться с языковой утратой? Что изменилось в жизни чукчей за 100 лет? Об этом «Системный Блокъ» поговорил с Инной Зибер, заведующей Научно-учебной лабораторией социогуманитарных исследований Севера и Арктики НИУ ВШЭ.
Экспедиции
Инна Зибер и её коллеги регулярно ездят в экспедиции в поселки Чукотки — именно там живут пожилые, а значит и самые опытные носители языка. Ещё интереснее – попасть в тундру, где люди используют чукотский язык как необходимый.
Раньше Инна ездила в Удмуртию, к бесермянам, где есть и старшие представители культуры, которые лучше знают язык, песни, хозяйственную деятельность, и более урбанизированная молодежь. Но все-таки разница между традиционной бессермянской жизнью 100 лет назад и сегодня меньше, чем у чукчей.
Иначе ситуация выглядит и в Поволжье или Прикамье, где носители привыкли к лингвистам и могут, например, сами поправить транскрипцию, глядя ученому в компьютер.
На Чукотке все по-другому. Сначала 8–9 часов летишь на самолете до Анадыря, потом ждешь погоды. Если повезло — долетаешь до центра района. <...>
Когда ты через много-много дней наконец добираешься до поселка, который вообще-то один из самых легкодоступных на Чукотке, ты смотришь на людей и понимаешь, что они здесь все это время занимались делом. Ты сидишь в большом городе над книжками, с компьютером, рассчитываешь дорогу до минуты с помощью «Яндекс Карт», а тут у людей совершенно другая жизнь. Погода решает за них, могут ли они куда-то передвигаться. Они должны делать какую-то работу, потому что от этого зависит их жизнь. Если не выделать шкуру и если не сшить одежду пастуху, он замерзнет насмерть в тундре. По сравнению с моей московской жизнью, все очень трудно и неудобно.
О традиции и разрыве
На язык и традиции Чукотки сильно повлияла советская политика. Критическими точками изменения стали стали коллективизация и увоз детей из тундры в поселковые интернаты. И если поколение, которое в 1950-1960-х уезжало в интернат и возвращалось летом к своим родителям в тундру, еще остается носителями культуры, то более молодые — уже нет.
Русское влияние сказалось и на представлениях о религии, потому что на место шаманов пришло христианство, и отношение к этому у местных жителей двойственное.
«Русской» одеждой может называться и финская куртка, и китайская. «Русский» дом — это и канадский домик, и советский домик. Поэтому русское — это все, что нетрадиционное. И оно может оцениваться и положительно, и отрицательно.
Подробнее о работе лаборатории, сохранении традиций на Чукотке, цифровых технологиях в изучении малых языков, а также о мечтах североведов узнаете из полной версии интервью на сайте.
🤖 «Системный Блокъ» @sysblok