Я очень жду 1 сентября, для меня это настоящий Новый год.
Встаёшь чуть раньше всех, чтобы выпить кофе и пообниматься с Пионой, готовишь завтрак, в 7:15 — Еву в школу, и мне сразу на спорт. Так начинается мой день 9 месяцев в году, и я это очень люблю🫰🏼
Сейчас много хаотичных дел, много всего надо купить к учебному году, но ещё обязательный пункт — чекап, у Евы тоже. Уже третий год перед школой полдня посвящаем здоровью: кровь, ЭКГ, офтальмолог, невролог, УЗИ, эндокринолог.
Очень нравится в «Олимп Клиник Марс» на Белорусской, с удовольствием рекомендую.

«Женский хор» — страшная сила.
Он может перекричать даже голос любящего мужчины.
Важнее другое — именно в этом шуме женщина перестаёт слышать себя.
И чужие голоса становятся громче её собственного сердца.

Существует такая чудовищная несправедливость. Одни женщины оценивают человеческую привлекательность других по статусу их партнёра, то есть буквально просто приятельство внезапно готово превратиться в дружбу, как только в жизни появляются стабильные отношения с вполне нормальным партнёром.

Что за этим стоит, мне лично не сразу очевидно. Думаю, что много всего: начиная от патриархальных идей, которыми мы пропитаны, социального одобрения — «свободные подружки до добра не доведут», желания узнать «секретный рецепт соблазнения» желанного многими мужчины, чувства некоторой конкуренции с незанятыми, фантазий о классных друзьях парня подруги и до ещё Бог знает чего.

А с обратной стороны часто таится много страха потерять этот статус в глазах девчонок, разочаровать, оказаться выкинутой из женской иерархии на первую ступеньку.

Сколько лет своей жизни мы отдавали отношениям, которые были мучительными, но в глазах женщин вокруг казались прекрасными и ценными, а мы в них выглядели «классными»?

На сколько свиданий мы ходили только ради того, чтобы потом было что рассказать подружкам?

Эта тоска по женщинам — по их одобрению, принятию, восхищению — ведёт нас по невероятно извилистым тропам, порой против истинных желаний нашего сердца.

Привычка оценивать своё женское окружение по «правильности» выбора партнёра или по его отсутствию в итоге бьёт рикошетом.

Ева плачет редко — всё-таки почти девять лет. Но если уж плачет, то так, что у меня внутри всё скручивается в тугой узел: горько, без остатка, до красных пятен на лбу, с тем самым детским отчаянием, которое взрослые давно утратили.

Я сижу рядом. Не обнимаю, не утешаю дежурными словами — просто присутствую. Киваю на её всхлипы, ловлю обрывки жалоб. И вспоминаю себя в детстве.

Тогда плакать было нельзя. Это объявлялось почти преступлением. «Не смей реветь! Вытри слёзы, чтобы я их даже не видела!» — стандартная родительская реакция. Они, конечно, просто не знали, что делать с детской бурей. Испуг всегда выходит наружу в виде резкости.

Я много лет жила с внутренним убеждением: плач — это стыдно, вредно и даже, почему-то, опасно. И только потом научилась ценить слёзы. Не потому, что люблю страдать — просто они очищают. И если уж случается расплакаться, я не мешаю.

Здесь же всё иначе. Даже зная, что плач — это нормально, я всё равно чувствую ту самую боль, смешанную с бессилием.
И именно в этот момент я вспоминаю, что истинно взрослый — потому и взрослый, что умеет отделять свои чувства от своих действий. Решением ума не позволять чувствам проявиться в поступке.

И говорю ей:
— Ещё есть слезинки? Давай все обязательно, сразу легче на душе будет, и выыыыспишься сегодня! Как поплачешь — так очень крепко спится!

У меня август — месяц врачей, хожу свериться буквально со всеми профильными специалистами. И когда в целом всё ок, то разговор естественным образом переходит на образ жизни, привычки, убеждения.
И дело в том, что качественная еда, БАДы, режим — всё это составляющие моей большой жизненной ценности, а именно — быть здоровой во всех смыслах.
И вот он конфликт: с одной стороны, ужасно хочется помогать себе быть в наилучшем физическом состоянии, чем только можно, а с другой — хочется просто жить.
Есть вкусно и от души хинкали и спелые персики с молодым сыром, всю ночь не спать и болтать по душам, напиться дорогого вина с близкой подругой на кухне, весь отпуск на завтрак на багет намазывать сливочное масло и сверху джем, чтобы прям капал, выпить два американо с сигареткой на пляже, сидя под жарким солнцем в масле для загара.
А таблетки, если пить, то только если прижало. А прижимает в какой-то момент всех. И вот — делать это всё и не чувствовать ничего, кроме любви к жизни и благодарности.
И вот что я думаю: как только какая-то из ценностей наглеет до той степени, что начинает красть радость жизни, системно влиять на решения праздновать жизнь,
надо срочно переписывать правила.
Иметь всегда безупречные показатели анализов крови, идеальный индекс массы тела, стабильное артериальное давление и сон, как у младенца, но при этом не иметь горящих глаз от жизненных перепетий и удовольствий? Я не соглашаюсь. Равно как не соглашаюсь не замечать и не уважать свое тело.

Когда мы были детьми, мы договаривались о дружбе. «Давай дружить?» — классный вопрос. Куда мы его потеряли?
Ведь за согласием стоит определённый набор прав и обязанностей, на которые действительно хорошо бы согласиться или отказаться сразу.
Ну, как минимум, друг — это тот, кто всегда за тебя в любой компании, хоть и может потом лично крепко тебе высказать. Друг — это человек, которому получается за тебя радоваться, а не только горевать, кто празднует твоё как своё собственное. Друг — тот, кто выдерживает твою повседневность, кому не скучно и не невыносимо «громко» от твоих событий, кому ОК, даже если что-то не близко и лично им не вполне одобряется. Друг обещает терпеть — не в смысле страдать, а в смысле понимать, что любые человеческие отношения иногда перетряхивает, и не раз. Ну и, конечно, друг — это тот, кто хотя бы раз в жизни готов поступиться своими интересами ради твоих. Если всё это взаимно, дружба случается и становится бесценным пристанищем для двоих, для каждого в равной степени.

За отказом же дружить, на мой взгляд, стоит уважение. Это решение не строить иллюзию потенциальной близости, когда либо сам не намерен здесь полагаться, либо образ жизни приятеля настолько претит, что не смеешь обозначиться как опора для него, либо есть другие ощутимые препятствия к сближению.

Мне приходилось бывать и с той, и с другой стороны, и если раньше это вызывало во мне чувство вины в первом случае и обиду во втором, то сейчас для меня ясность и прямые послания — высшая ценность. Да и иметь в жизни определённое количество добрых приятелей и быть им — это тоже кое-что.

Проблема с хейтом одна — крайне редко критично высказываются в отношении неблизких людей те, к чьему мнению действительно стоило бы прислушаться.

Вот я недавно выбирала себе врача. Сначала опросила всё своё окружение, и в итоге выделила двух специалистов в Москве, которым, кажется, можно доверять. Что-то меня сподвигло поискать о них отзывы в интернете. Конечно, сразу увидела гневные и полные обиды комментарии — без фактуры, просто чувства и впечатления со стороны, часто после первой встречи.

Чтобы написать такой отзыв, нужно быть очень уязвлённым. А ещё — растерянным, обиженным и совершенно не готовым к прямому разговору с тем, кто тебя задел.
Ну, скажем, у женщины конфликт с мужем. Высказать всё ему — небезопасно, да и бессмысленно, он всё равно ничего не услышит. А тут — врач с холодным взглядом. Или художник, который «не так» нарисовал. Или официант, не принесший соус. И вот — триггер.

Парадоксально, но чаще всего человек даже не осознаёт, что он не про врача, не про выставку и не про еду. Он — про свою боль. Просто другой возможности высказаться у него не было. И я не говорю, что так нельзя. Просто это надо хотя бы про себя честно признать.

И ещё: мне кажется, что никто из нас не обязан ничего исправлять. Вообще. Мир не просил нас спасать себя от безвкусицы, грубости и чужих ошибок. Но у нас есть право выбирать.
Если ты пришёл туда, где тебе не нравится — ты можешь уйти. Без крика, без оскорблений, без объяснений. Просто выйти вон.
Если тебе сделали больно — ты вправе говорить. Подробно. Честно. Или молча — в глаза.
И всё это будет нормой. Остальное — почти всегда своеобразная терапия говорящего, а не критика.