Как видим, японским Домек не владел, так что перевести книгу не мог, а вот написать вполне мог на основе этих депеш и своих личных наблюдений. И, главное, через несколько лет после окончания войны он написал куда более внушительный документальный отчет под собственным именем и практически с тем же названием – «Русско-японская война, записки военного атташе», в 5 томах, объемом 1400 страниц. До 1994 года книга хранилась под грифом «секретно», после чего попала в руки к японцам, в 1998 году ее перевели на японский и начали изучать в японских колледжах ВМФ.

В мае 1906 года Домек вернулся в Европу для выполнения других важных поручений, но до конца жизни оставался связан с Японией, распространяя в своей стране ее тысячелетнюю культуру и постоянно продвигая инициативы по сближению двух стран. Форн пишет, что в доме их окружали японские предметы: «Катаны со знаменами, висевшие на стенах; лакированные и стеклянные витрины, где вырезанные из слоновой кости фигуры самураев и драконов, казалось, парили в воздухе; вертикальные акварели с идеограммами и заснеженной горой или веткой цветущей сакуры; фотографии в стиле сепия с изображением пагод или садов на заднем плане и фигурами в униформе на переднем плане, все в изящных рамах из красного дерева; и, особенно, два затаившихся железных тигра, охранявших камин, огонь в котором больше не горел со дня смерти адмирала в 1951 году».

К тому же страстью к сочинительству Такемура не отличался и никакими больше литературными трудами не отметился, всю жизнь занимался торпедами и тихо окончил службу начальником торпедного отделения арсенала Куре. Так что в итоге пришлось, к моему сожалению, отмести эту версию как ложную и продолжить размышлять дальше. Я склонялся к выводу, что книга не фальшивка, но компиляция, составленная реальным участником военной кампании на основе его собственных данных и рассказов сослуживцев. Но кто им все-таки был? Получалось, что наиболее полная и оригинальная версия книги – испанская. Я обратил свой взор на инициалы переводчика М.D. Оставался последний вариант – попытаться их расшифровать.

Изучив список иностранных наблюдателей во время войны, я обнаружил, что в японском флоте их было всего шестеро. Испаноязычный – только один. И звали его как раз Мануэль Домек! Искомые М.Д. Аргентинец – напомню, что издание вышло в Буэнос-Айресе. Впоследствии адмирал и военный министр. Прочитав его биографию, я узнал, что перед отправкой на фронт от жил в Генуе и наблюдал за строительством крейсеров «Касуга» и «Ниссин», переданных Аргентиной Японии. Судя по всему, владел и немецким языком. Так объяснялись первые сокращенные издания, итальянское и немецкое. В Японии он прослужил два года. Аргентинский журналист и писатель Хуан Форн, правнук Домека, в своем романе «Мария Домек», ссылаясь на сохранившиеся в его семье устные истории, рассказывает о факте, который невозможно проверить. Согласно этим семейным слухам, во время русско-японской войны у Домека родился сын от японки. Эта история любви якобы вдохновила композитора Джакомо Пуччини, который знал Домека лично, на сюжет оперы «Мадам Баттерфляй». Пуччини взял образ Домека для создания главного героя оперы, лейтенанта Пинкертона.

Как пишет аргентинский исследователь Хорхе Боведа, в качестве первой меры от Домека осторожные японцы потребовали хранить в строжайшей тайне все, что он видел и слышал на японских военно-морских базах и арсеналах, для чего ему пришлось практически изолировать себя от остальных иностранных атташе. Сам Домек рассказывал: «Я старался вести замкнутый и изолированный образ жизни». Этой строжайшей секретностью вполне может объясняться японский псевдоним и сокрытие собственного имени под инициалами переводчика.

Благодаря своему сдержанному и осмотрительному поведению, через год после прибытия в Японию, Домек получил неофициальное разрешение от военно-морского министра отправиться в составе императорской эскадры на военную операцию. Наконец он смог наблюдать за ходом войны с линии фронта – привилегия, которой были лишены другие иностранные атташе. В отношении предоставленного ему исключения Домек говорил: «Я обещал, что я всегда буду отрицать свое участие в любом военном акте и что только мое правительство узнает об оказанной мне огромной услуге и что оно, в свою очередь, будет держать это в тайне».

Как пишет Боведа, несмотря на благосклонность японских военно-морских властей, Домек на практике полагался на официальные отчеты, переведенные на английский язык, которые поступали к нему через британское представительство, поскольку сам он не знал японского языка. В британском представительстве было 6 переводчиков (4 носителя языка и 2 англоговорящих, свободно владевших китайским и японским), которые превращали непонятные японские символы в ценную военную информацию. У Домека не было ни одного переводчика, поэтому ему приходилось самому переводить с английского на испанский депеши, предоставленные его другом Клодом Макдональдом, главой британской миссии.