Улясик читает книгу.
Я сижу рядом и тоже одним глазом читаю, а вторым – бдю, чтобы Улясик не отвлекалась.
Примерно раз в полминуты ее взгляд выскальзывает из книги и застывает где-то рядом.

- Что, - спрашиваю я, - не появились еще картинки в голове?

- Нет, - мученически выдыхает Улясик.

Несколько дней назад мы выяснили, что, когда Улясик читает текст без картинок, в голове у нее не возникает никаких образов.
Герои не оживают, не превращаются в объемный фильм.
Только буквы и буквы плетутся друг за другом вялой чередой, причиняя ей боль и скуку.

Тут-то я и сообразила, что у Улясика в ее 14 лет просто не наработан навык чтения.

Формально она может прочитать текст.
Как волнистый попугайчик.
И даже худо-бедно пересказать.
Но превратить эти черные закорючки и звуки в объемные понятия и образы, с которыми можно что-то делать в голове - переставлять их местами, анализировать, объединять – она не мо-жет.

Это не дар от рождения, это навык, и он дрессируется.

Так вот, в современной школе (хорошо, не буду обобщать – в чешской школе) он дрессируется недостаточно.

В первые годы, когда ребенка учат читать, формально – да.
После этого учителям проще впихивать в детей что-то в виде игр, веселых картинок, комиксов и обучающих фильмов с youtube.
Детский глаз радостно потребляет визуальную информацию, уже перетертую и переваренную.
Для визуальной информации мозгу не нужно отращивать никаких специальных аналитических инструментов.

И они не отращиваются.

Как я, собственно, это выяснила?
И почему Улясик теперь ежедневно сидит с книжкой, а я хожу вокруг нее нежным цербером?

А дело в том, что в этом году ей придется сдавать экзамены в гимназию - в Чехии это следующая школьная ступень.
Тестовые задания записаны буквами.
Черными закорючками без картинок и анимации.

Мы с Улясиком попытались сделать такой тест.

И вот тут оказалось, что мозг, не отрастивший себе аналитических инструментов, не в состоянии иногда даже просто ПОНЯТЬ задание.
А иногда он не может чуть-чуть покрутить абстрактные категории в голове и сообразить, к какой категории какой пример относится.

Это как мышцы, которые никогда, никогда в жизни не включались и частично атрофировались.

Совершив это открытие, мы с Никитой покатались на каруселях гнева (чем они, глядь, занимались 8 лет в школе?),
самообвинений (а куда смотрели мы?!)
и экзистенциальной тоски (все пропало, это теперь не починить!).
Потом как-то прикрутили чувство вины до умеренного.

Мы были уверены, что после того, как ребенок научился читать, навык извлечения смысла из прочитанного возникнет как-то сам.
И ошиблись.

Мы не хотели лезть в учебный процесс и просто разговаривали с Улясиком, путешествовали с ней, развивали вкус и кругозор – но никогда не садились с ней "учить уроки".
И ошиблись.
(вот это пока еще не точно, я по-прежнему считаю, что вложенное нами тоже пригодится)

Мы, в конце концов, все эти годы создавали ей базу хорошей эмигрантской жизни.
Что ж, невозможно удерживать все мячики на весу одновременно.
Один мячик упал.
И теперь у нас есть чуть больше полугода на подготовку к экзамену.

Интересно, что во мне немедленно проснулась русская мать (а это всего лишь чуточку лучше, чем китайская тигромать).
Всю недирективность и безоценочность как ветром сдуло.
А с ними - и рассуждения "пусть ребенок следует за своим интересом".
Ребенок, следующий за своим интересом, приходит к роликам в Tik Tok.
И практически никогда - к тому, что скучно, неприятно, и для ребенка непонятно, в чем и когда будет польза.

В общем, теперь мы читаем утром, днем и вечером.
Когда не читаем – занимаемся математикой.

Пожалуй, я готова вспомнить про недирективность после экзаменов
(но лучше университетских)

А пока пожелайте нам с Улясиком картинок в голове.
И не повторяйте наших ошибок, не роняйте свои мячики.