Умер
Дерк Сауэр, основатель The Moscow Times, Independent Media и газеты «Ведомости». Для меня — крестный отец в журналистике и медиа-бизнесе.
Когда я рассказываю о своем бэкграунде людям, незнакомым с контекстом и историей медиа в России, я обычно говорю — я работала в газете, которая одновременно принадлежала Financial Times и The Wall Street Journal, и нигде в мире, кроме России, такое не было возможно, ибо это два заклятых конкурента. И этого добился мой босс, Дерк Сауэр.
Весной 1999 года, когда «Ведомости» нанимали штат, я помню всеобщий скепсис, что в России-де невозможно построить непроплаченные, независимые и не олигархические медиа. Что любое издание о бизнесе обречено отражать те или иные интересы и публиковить «джинсу». Я тоже была заражена этим скепсисом, потому что в силу молодости ничего другого не знала.
Дерк тогда сделал главное — систему ценностей и отношений, в которой можно было делать честную журналистику, гордиться этим и при этом зарабатывать. Это и называется бизнес-модель.
В России это колесо начало крутиться, когда в начале 2000-х значимое количество деловых людей поверило, что, как говорила первая реклама «Ведомостей» — «Олигарх может купить газету. В киоске».
Я не знаю, как Дерку удавалось держать удар: я точно знаю, что ему звонили со всех сторон, требуя то одного, то другого (например, один из бенефициаров «Менатепа» Платон Лебедев требовал уволить меня за какую-то идиотскую ошибку, а ведь «Менатеп» был акционером Independent Media — но ведь не уволили же). Поразительным образом, никакие из этих просьб не долетали до меня, даже на должности шеф- и главного редактора «Ведомостей».
Еще более невероятно, что Дерку удалось провернуть ту же историю с РБК в 2013-2016 годах. Или почти удалось. Тогда дули уже совсем другие политические ветры. И, согласитесь, одно дело — построить независимое медиа с нуля, когда за спиной стоят FT и WSJ, и совсем другое — переделать очень российское медиа, принадлежавшее олигарху Михаилу Прохорову: это уже похоже на прогулку канатоходца над пропастью без страховки. Дерк был мастером гибкой игры: он не упускал своей выгоды, договаривался с кем угодно о чем угодно, но в самых тонких и сложных местах (например, в редакции) ставил людей, которые, наоборот, не были готовы сдать ни шагу назад. Вроде Тани Лысовой в Ведомостях или нашей команды в объединенной редакции РБК.
В какой-то момент все это перестало работать: стало понятно, что Кремлю нужны не компромиссы, а тотальный контроль. Дерку и его бизнес-модели просто не осталось места: все стало одновременно и более грубым, и циничным. Дерк не был циником, при всей любви к финансовому успеху он хотел, чтобы история, к которой он причастен, выглядела красиво. Для меня он был, безусловно, ролевой моделью: если бы спросили меня, на кого из медиа-предпринимателей ты хочешь походить, я бы 100% ответила — на Дерка.
Мы давно не общались, но, думаю, он очень остро переживал то, что происходит в России (при очередном безумии он имел обыкновение вскрикивать «Jesus!» и хвататься за голову). Там выросли его дети, много лет там был его дом. Как и Майкл Калви, он очень долго верил в Россию, причем уже иррационально. Когда иностранцам запретили владеть медиа в России, Дерк как будто в ответ выкупил обратно безнадежно убыточный The Moscow Times, с которого началось его увлекательное приключение в России в 1991 году. Он протянул руку помощи «Дождю» в тот момент, когда канал переживал очередную свою полную катастрофу, и помог обосноваться в Голландии. Я спрашиваю себя: есть ли кто-то, кто сделал больше для развития независимых медиа в России, чем Дерк, и ответ для меня очевиден.
Мои глубокие соболезнования жене Дерка Эллен Фербеек, детям Петру, Тому и Беренду и другим членам семьи и близким.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ЕЛИЗАВЕТОЙ НИКОЛАЕВНОЙ ОСЕТИНСКОЙ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ЕЛИЗАВЕТЫ НИКОЛАЕВНЫ ОСЕТИНСКОЙ 18+
0
Показать ещё
