- Алена, почему ты так легко одета, ты замерзнешь, - это к жене, во сне наяву.
- Мне не холодно, к тому же через несколько часов наступит весна.
(Алёне из её посмертия видно, что случится через несколько часов… со Львом).
Лев же, приведя в порядок дела (сделав то, что обещал), отправился приводить в порядок себя (делать то, чего требует сердце). Пошел туда, где его ждали барабаны – и заиграл невообразимое, умопомрачительное соло, в котором излил всю свою боль, всё своё отчаяние… И – умер. Здесь же, на этом эмоциональном острие…
 
Желтый шар сорвался и улетел в небо
Жёлтый шар превратился в желтое солнце (или луну? Я подарю тебе луну…)
Жёлтый шар стал жёлтым жуком-самураем
Желтый жук-самурай проснулся на желтой поверхности барабана
 
Льву позвонила  медсестра
Льву позвонила славная девушка Вика
Льву никто не смог дозвониться

В это же время в палате пробуждения с улыбкой на устах проснулся столетний Иван Андреевич и внимательно посмотрел на  солонки, что стояли на его прикроватной тумбочке. Они так похожи на барабаны, и одновременно на жуков-самураев….
 
Здесь забрезжила легкая, как улыбка на устах Ивана Андреевича, надежда на то, что все, что было до – лишь наркозный сон старика… что в его сне так причудливо преобразилось его прошлое, что он и есть тот лев, но проживший до 100 лет. Но нет, это было бы не справедливо по отношению к герою – все-таки он, действительно, не хотел жить. Это было бы не справедливо по отношению к режиссёру – он ни разу не фантаст, а художник, глубоко укорененный в традиции… Это было бы не справедливо к тем, кому посвящен этот фильм… Идея зрителя спасти героя любым способом не выдержала критики, но спасибо режиссёру за то, что оставил для неё место.
 
P.S. Наверное, надо сказать еще про гениальную игру актеров? Но что сказать? Она гениальна, потому как я ни разу не вспомнила  о том, что они – актёры.
 
Наталья Летаева

 
Он – врач от бога, прекрасно понимающий, чем грозит его состояние – не предпринимает ни единого шага, чтобы себя спасти. На назначенную встречу с коллегой (дабы купировать угрозу жизни) – не приходит. Вместо этого оперирует ИванАндреича. Сам, по факту, умирая… Пословица: сам погибай, но товарища выручай, здесь не  работает: ведь ИванАндреича точно также мог прооперировать кто-то другой. Нет, Лев решительно не хочет больше жить. Сердце его с любимыми – там…
 
Может поэтому и схватывает оператор  крупным планом картину Адриана Баррера «15 французских врачей», висящую на стенке кабинета в центре нейрохирургии имени Н.Н Бурденко минздрава РФ, в котором проходят съёмки фильма (и это о подлинности!). Картина выполнена в стиле карикатуры, и как будто демонстрирует нам немного отрешенное и ироничное уже отношение Льва Петровича к здоровью собственного тела. И попыткам это тело сохранить. Врачи со своей настойчивостью и правда могут вызывать улыбку у тех, кто уже не здесь, или тех, кто и здесь и там. Лев ведь продолжает общаться с ними – с любимыми мёртвыми. И это не воспоминания, нет, это продолжающийся диалог, отношения, развивающиеся прямо здесь и сейчас: во снах, а иногда и наяву (мы видим такие выпадения Льва из объективной реальности этого мира):
 
- Нам с Марусей совсем не было больно, там, в самолёте всё случилось за несколько секунд.
- А это что, это ты так вытяжку починил (указывает на какую-то смешную подпорку).
Вытяжка важный элемент самолета: при разгерметизации салона -  тела вытягивает в небо. Вытяжка же и соединяет… разные миры.
 
- Тебя звонят, Воронцов, быстро ответь и возвращайся, мы тебя ждём
(Вот это-то: «мы тебя ждём», -  и есть та вытяжка, которая вытягивает Льва из этого мира в тот).
 
Надо отдать должное герою: он пытался. Отчаянно пытался снова жить здесь. Мы не знаем, сколько времени … Он не пил алкоголь – кадр с тараканами в стакане виски можно использовать как рекламу здорового образа жизни. Кстати, там не видно – тараканы это или жуки. Жуки-самураи незримо помогающие Лёвушке жить… Не пил, нашёл новую работу и новую девушку, с которой всё могло бы получиться. Были все предпосылки дожить до ста. Если бы только не этот зов с другой стороны мира. Если бы только не эта боль (не в ноге – в душе), если бы только не эта тоска (о тоске песня Вертинского у Ивана Андреевича дома).
 
У Ивана Андреича в в гостях, за партией в Го, Льва немного отпускало. Японист нашел жука из повторяющегося сна Льва. Жук – чуть ли не главный герой фильма. Жёлтый, рогатый, с черными точками. Иван Андреич назвал его «жук-самурай». Справедливости ради надо отметить, что второе его название «Кавказский жук». И здесь мы замираем, понимая, что проваливаемся в бездну экзистенции и режиссёра Константина Абаева и Владимира Татосова – актёра, исполняющего роль  Ивана Андреевича. Кавказ для обоих – далеко не пустой звук и фильм поэтому полон живой жизни, полон искренности, которая, впрочем, скрывает себя, но и открывает – внимательному взору. Всё не случайно – ни слова, ни жеста, ни артефакта. Фильм, кстати, посвящён – двум друзьям режиссёра – Леониду Махкамову и Павлу Ачилову – ушедшим молодыми. Это о подлинности.
 
- Лёвушка, смотрите, это жук из вашего сна. Это жук-самурай. Самураи живут так, словно каждый выдох – последний. Поэтому чтоб не бояться умереть, приведите себя и свои дела в порядок.
(Очень по-самурайски сказано, и очень по-кавказски тоже. Это мудрость сильных людей).
И как же Лев Петрович стал приводить в порядок дела? Какие дела могут быть у человека, живущего между мирами? Алёна, жена, во сне пожурила, что он обещал, но не подарил ей большой воздушный шар, наполненный газом, который бы жил у них на балконе:
- Я не успел
- Ничего, теперь ты всё-всё успеешь, подари его ей.
- Кому?
- Ей!
И Лев, действительно дарит шар Вике (девушке, с которой пытался выстроить отношения здесь). И шар поселился у неё на балконе.

Кавказским самураям посвящается...

(вольный отзыв на картину Константина Абаева «Соло»)
 
«Снято в междумирии», –  такую ремарку я бы добавила на афишу, представляющую данный фильм. Жаль, что его нет в прокате – стоило бы.  Не каждый же день оператор и режиссёр вслед за героем (или нет, актёр с оператором, вслед за режиссёром) столь глубоко погружаются  в разлом между жизнью и смертью. И до того света и до этого – им рукой подать.
 
Фильм как на гвоздике держится на вопросе:
- Иван Андреевич, что делать, если жить не хочется, а умереть страшно?
- Не мучьте себя, Лёвушка, в том, что случилось с вашей семьёй, нет вашей вины…
Но вторая часть ответа столетнего япониста Ивана Андреевича  – не читается, читается первая: не мучайте себя, Лёвушка (зачем жить, если не хочется?).
И ещё один гвоздь от этого же япониста-самурая, ста с лишним лет от роду, лежащего в данный момент на операционном столе:
- У меня просьба, Лёвушка, только спасать меня любым способом – не нужно…
И в этот момент с глаз Льва Воронцова как будто шторки сдёрнули – такие вдруг стали глаза – ясные. Иван Андреич озвучил его мысль.
 
Герой – Лев Воронцов – гениальный хирург – потерял семью – жену и маленькую дочку Марусю –  в авиакатастрофе (чудовищно для врача, который мог бы спасти их от любой болезни!). О нём фильм режиссёра Константина Абаева. Фильм короткометражный, получасовой, с безукоризненно выполненным требованием единства места и времени, но на самом деле –  вневременный… и внепространственный тоже. Время остановилось вдруг и мы – зрители оказались в том самом разломе, где пребывает герой.
 
Он отражается в полированных поверхностях могильных плит, но почти не отражается в зеркалах (в последних кадрах фильма – совсем нет). Утром, при пробуждении, камера схватывает его в перевёрнутом состоянии, взирающим на мир откуда-то сверху… Окно и дверь в его квартире открываются сами собой (остановить их произвол помогает только записная книжка, используемая не по назначению).
 
Если продолжать об отражениях, то зеркалом могут быть люди. Так, Лев Петрович отразился в мальчике из второстепенной истории, которая тоже чудом каким-то вместилась в 30-минутный (вневременный)  фильм. Мальчик из машины напротив встретился взглядом со Львом – их разделяли два автомобильных стекла. Мальчик ехал на кладбище хоронить бабушку. Бабушка – «идеальная» медсестра – по утверждению коллеги и друга Льва. Ещё у мальчика есть отец, бросивший пить, но начавший «нюхать», есть мать, бесконечно пилящая отца за то, что тот всю жизнь живет на деньги своей матери и в то же время отбирающая последний привет от этой матери – деньги, собранные на похороны коллегами… Почему так подробно рассказываю об этом, потому что эта развернутая, понятная нам в деталях история целой семьи  показана в фильме за две (!) минуты: с 03:36 до 05:30. Почти без слов. Параллельно сюда же вместилось переживание-перепроживание Львом ожидания того самолета…улетевшего на небо вместе с его семьей… Разве это не режиссёрское мастерство – несколькими маленькими штрихами рассказать большую историю? В краткие мгновения экранного времени вместить, казалось бы, невместимое, сконцентрировать, сжать, уплотнить фильм так, чтобы ни слова, ни взгляда лишнего не было, а нечаянным критикам, вроде меня не хватало бы слов, чтобы размотать бесконечность вложенных смыслов.
 
Но вернёмся к отражениям. Полнее всего Лев отражается в столетнем японисте –  Иване Андреиче. Только с ним он говорит откровенно. Наверное потому, что Иван Андреич тоже одной ногой в могиле – и это не метафора для обоих:  у Ивана Андреича онкология (нога немеет, потом отнимается, не давая ходить), у Лёвушки тромб в ноге, готовый оторваться… Такой элемент двойничества. Но здесь и сходство и различие – это два возможных пути. Можно уйти в тридцать пять на небеса, а можно прожить до ста на земле…. по-самурайски. Впрочем, по-самурайски может быть и то и другое. Лев выбирает первое.

...Мне с детства нравится приходить на кладбища- спокойно там, мирно, думается хорошо, мысль течёт ровно и неспешно. Во всех странах и больших городах старался найти время и посетить- в Нью-Йорке ли, в Сан- Франциско ли, во Франции ли, в Италии, в Хельсинки, в Барселоне, в Аргентине, в Бразилии...
В Москве - по душе Рогожское, старообрядческое. Идёшь, отмечаешь - купцы Морозовы, Шелапутины, фабриканты Рябушинские, Козьма Солдатёнков- книгоиздатель и владелец художественной галереи, Матвей Кузнецов- легендарный фарфорозаводчик, Герои Советского Союза - Рябцев и Артеменко...

хххххххххххххххххх

"Городским людям надо бывать на кладбище для душевной профилактики. Все-таки мы все слишком суетливо живем, даже я, почти не выходящий из дому. Суетливо в себе самих. Нам все время хочется того, чего у нас нет. Отсюда вечный внутренний зуд, много лишних мученьиц, ненужных поступков, отсюда во всех нас столько мелкого и неценного. А приходишь сюда, видишь, чем завершается вся наша суматоха, и успокаиваешься. Понимаешь, что жить надо только главным".

Юрий Нагибин, "Ты будешь жить".

Мне было пятнадцать. Я шёл на медаль, писал на олимпиадах сочинения на свободные темы, посылал в журнал "Юность" рассказ за рассказом, играл в баскетбол, болел за каунасский "Жальгирис", фанател от "Deep Purple" и "Slade", и- знал наизусть в с е песни Высоцкого. В тот день, я впервые прогулял тренировку: встретил соседа- Валерку Парастаева- он выглядел совершенно убитым горем.
-Слышал, Высоцкий умер?
- Как, когда?!
- Сегодня. Говорят, разбился в горах. Он же альпинизмом занимался, эх...
-Дурак ты. Каким ещё альпинизмом?...
-Кто из нас дурак? Ты, что, "Скалолазку" не слушал?!
Весь вечер я провёл в обнимку с магнитофоном и- украдкой - с бутылью домашней отцовской "изабеллы", обливаясь слезами.
Проходит год за годом, а печаль-тоска от его ухода "как вечный снег, не тает, не тает..."

Чаще показывают лоск и блеск поверхности, чаще идут от «продуктов», от достижений. Здесь могли бы быть гламурные фотографии аэропорта «Внуково», интересного здания СЭВ на Арбате, космодрома «Байконур», а не огромные глаза двухлетнего Юры Шеляпина, – но ведь именно обладатель этих большущих глаз и построил всю перечисленную красоту… И, кстати, он не только строил здания, он ещё делал много добра другим людям. Например, квартиры дарил в домах, которые строил – ветеранам Великой Отечественной Войны, молодым учёным из Российской Академии Наук, многодетным родителям, и своим самым преданным, самым самоотверженным сотрудникам. Об этом тоже надо было узнать, расспросить очевидцев, заснять очевидное… Рассказать другим о своих добрых делах иногда может быть сложнее, чем о постыдных. Чтобы человек стал говорить об этом перед камерой, по другую сторону от неё должен находиться тончайший психолог, который умеет расположить к себе. А еще ведь это надо снять красиво… чтобы другим захотелось смотреть.
Авторам удалось и то и другое. Аккуратнейший и изобильный погребок рачительного хозяина, уютный дом, мангал с готовящимся на огне мясом, стройплощадка, хозяин, гладящий собаку, герой с женой и дочерью… Все эти полные теплом локации и действия находят отклик в сердце каждого, и в то же время подчёркивают силу и красоту представленной личности.
Отмечу еще одну фишку, скрепляющую фильм – это художественная врезка Кавказского пейзажа, повторяемая рефреном несколько раз (несущиеся облака, вершины гор, одинокое дерево возле каменной башни – то ли крепости, то ли храма) и женский голос – Марины Лындиной, читающей закадровый текст… Всегда чуть выбивающийся из ровного течения фильма, и всегда чуть поднимающий его к большей высоте и большей цельности. Почему, спросите, Кавказ? – потому что Юрий Шеляпин – черкес по отцу… И это место как будто из воспоминаний рода.

Наталья Летаева

https://proza.ru/2025/07/24/959