Первые люди, жившие у озера, поклонялись самой природе. Байкал считался живым существом, а его воды — дыханием вечности.

Так родился шаманизм. Шаманы были посредниками между людьми и духами, они хранили связь с предками и умели разговаривать с миром природы. И до сих пор на священных местах у Байкала можно увидеть ленточки на деревьях и дары духам — это не архаика, а живая традиция.

Позднее, в XVII–XVIII веках, в эти края приходит буддизм из Тибета и Монголии. Буряты принимают его, но не забывают шаманские корни. Так возникает удивительное переплетение: молитвы в дацанах звучат рядом с древними обрядами. Буддийские монастыри становятся центрами духовности и культуры, храня знания, книги, искусство.

А затем вместе с русскими переселенцами и миссионерами на Байкал приходит православие. Возникают первые деревянные церкви, звонят колокола, крестные ходы проходят вдоль берега озера. Но и православие здесь не отрывается от земли: вера прорастает в местный дух, оставаясь рядом с почитанием природы и предков.

Байкал вобрал в себя три силы: шаманские обряды, буддийские молитвы и православные колокола. И всё это живёт бок о бок, не споря, а создавая особое пространство духовности.
И вот здесь моё личное мнение.

Неважно, какой мы веры. Шаманизм ли нам ближе, буддийские молитвы или православные службы. В конечном счёте у нас одна небесная канцелярия, и перед ней мы все равны. Рано или поздно нам придётся отвечать — и не только за свои поступки, но и за поступки предков, за то, как мы относимся к земле, к Байкалу, к самим себе.

Байкал учит нас простому: вера — это не разделение, а напоминание о нашей ответственности перед вечностью.

Давным-давно на берегах Байкала родился юный и гордый поток — Иркут. Его силы хватало, чтобы раскачивать скалы и рвать на себе оковы льда. Он был полон жизни и страсти, и сердце его горело мечтой.
И вот однажды он увидел Ангару — единственную дочь могучего Байкала.

Она сияла прозрачностью, её воды были светлы и чисты, словно сама душа озера. Иркут полюбил её с первого взгляда.
Он пришёл к Байкалу и попросил руки Ангары. Но Байкал был строг и суров. Он сказал: — Докажи свою силу. Соверши подвиг — обойди высокую гору, что стоит меж небом и землёй. Только тогда я поверю в твою любовь.

Иркут ринулся в путь. Он мчался по ущельям, карабкался по каменным склонам, сражался с бурями. Но путь был труден, а сердце Ангары уже было занято другим.

Она убежала к далёкому Енисею, унося с собой всю свою чистоту и свет.
Когда Иркут вернулся, его ждала пустота. Ангара исчезла. Только гул Байкала да рёв ветров в горах отвечали ему.

С той поры Иркут потемнел — в его водах поселилась печаль. И даже когда он вливается в Ангару, он мутнит её прозрачность, словно приносит с собой следы ревности и боли.
Так и живёт Иркут — вечный странник, чья любовь осталась без ответа. А Байкал хранит молчание, словно старый отец, что видел, как дети разошлись разными путями.

Дорога, соединяющая Хужир и Харанцы, наконец-доходит до финала: последние штрихи перед сдачей — обочины, барьеры, знаки, разметка.

Что уже сделано
Специалисты дорожной службы Иркутской области заменили / отремонтировали водопропускные трубы— раньше вода не уходила нормально, дороги подмывало.
Уложили выравнивающий слой грунта, укреплённого полимерным стабилизатором и цементом — это помогает избежать вспучиваний, трещин, колей.
Затем — асфальтобетон: ровный, ровесенький.
Сейчас — обочины из смеси щебня и песка, металлическое барьерное ограждение, установка сигнальных столбиков, дорожных знаков.

Министр транспорта и дорожного хозяйства Максим Лобанов заявил, что работы идут по графику, подряд по контракту должен передать участок в эксплуатацию в октябре.

Почему это больше, чем просто дорога
Длина — всего 5 км, стоимость — 298,5 млн рублей.
Кажется, что дорого но…
Когда инфраструктура приходит, появляются возможности: доставка, связь, время — и здоровье, и отдых становятся не роскошью, а доступной частью жизни.

Пример, на который не хочется равняться
И вот что тревожно: есть случаи, когда подрядчики обещают, подписывают, берут деньги — и ничего не доводят до конца.
Например, участок федеральной трассы Нижний Новгород — Саратов, между Лукояновым и Ужовкой: подрядчик не выполнил обязательств — контракт расторгли.
Там было множество предписаний от заказчика и контроля, которые проигнорировали, была разрушена часть покрытия, был ущерб, и в итоге пришлось искать нового подрядчика.

Мы ждём, но мы не бездушно терпим
Мы с нетерпением ждём: когда асфальт будет доведён до Хужира, когда дорога будет ровной, безопасной, когда поездки не превращаются в испытание.
Мы знаем: бывают случаи, когда обещания остаются словами. Когда дорожники оставляют «косметику», а не качественный фундамент. Когда срывают сроки.
Но тут — иной сценарий. Всё сделано тщательно. Укреплён грунт, проложены трубы, установлены элементы безопасности.

Вывод
Дороге в Хужир надеюсь тоже быть ! А отсюда уже вопрос.

Как изменится поселок после того как появится хорошая дорога? Если и так в летнее время на остров не прорваться.

На грани, как мы прорывались в пургу на Байкале 👇

Вторая серия

Мы снова вышли на лёд. Колесо поменяно, техника собрана, и теперь курс — на Северобайкальск.

Утро встретило нас настоящей белой стеной: снег валил как сумасшедший, горизонт исчез, и я ехал почти вслепую — только по тонкой линии трека на навигаторе.

Идем колонной. Когда рядом чужие фары, как будто теплее внутри. Лёд пел под колёсами, потрескивал, появлялись первые трещины — змеились чёрные линии, и мы то перепрыгивали их, то колотили кромки, чтобы перебраться. Всё шло нормально, пока не дошли до мыса Рытый.

И там — началось. Ветер вырвался будто из самого Приморский хребет.
Сила порывов была такая, что нас реально сносило по голому льду. Машины ползли боком, и мы останавливались, когда очередной удар ветра просто глушил моторы и прижимал к земле. У Юра прямо на глазах срывает автобокс — и он, в этой адской пурге, бежит по льду, ловит его, руки голые, ветер вырывает из пальцев всё, даже дыхание.

А потом — тишина. Как будто Байкал дал нам передышку. Облака разорвались, и перед нами встали горы. Белые, острые, совершенно нереальные. На секунду я забыл, где нахожусь — казалось, будто это не наш мир.

Но эта тишина была обманкой. Я видел, как с Приморского хребта спускается циклон. Он как зверь полз вниз — закручивал небо, подминал под себя свет. Я достал камеру и снял, как пурга рвёт закат в клочья. Солнце тонет, а ветер будто срывает краски с неба.
Дальше было только мрак. Мы шли в темноте, фары резали снежные переметы, ветер залепил талый снег кромкой льда по левому борту всю машину.

И внутри — чувство, что самое неприятное только начинается. Мы замерли. Как будто застыли не от холода — от предчувствия.

Продолжение следует…