Узнав историю школьного товарища подумалось, а не написать ли мне роман? Идея такая.

Действие, конечно же, в далёкой-далёкой галактике, миллиард лет тому назад. Война галактик идёт уже десятки тысяч лет. Меняются подходы, инструменты, названия галактик, но суть одна — места во Вселенной мало, и каждая из галактик стремится выжить, уничтожив другую.

В галактике G862 рождается парень. Парень как парень, но с обострённым чувством справедливости.

В садике ему кажется несправедливой манка на завтрак, когда у учителей конфеты и сонный час после обеда, а няня не спит. В ответ на несправедливость — плачет.

В школьной столовой макарон выдают меньше положенного, девочка из соседнего класса гуляет с другим, а с ним — нет. И учителя придираются и занижают ему оценки. В старших классах жалобы директору школы писал, но завуча не поменяли. Теперь в универе учится без стипендии от галактики.

На работе, естественно, шеф командует неправильно. Да и он был бы шефом куда лучше. Зарплата маленькая. И задачи — идиотские. Такие же, как его коллеги.

Друзья пытались объяснить, что насчёт справедливости он заблуждается. И что справедливость — это скорее неравное отношение к неравным людям, чем всё поровну. Но он не слушает. Глупости какие.

Ему 35. Теперь уже и родная галактика — обитель зла. И неправильные люди управляют ей неправильно. Очевидно, жутко несправедливо захватившие власть. Последней каплей стал разоблачающий видеоролик: как представитель власти купил часы, которые наш парень всегда хотел.

«Вот же гад! Чем я хуже?!» — и борец решает: да и чёрт с ними! Зачем жить в галактике зла — G862? И находит сложный межгалактический маршрут, по которому сможет сбежать, уехать, улететь. В справедливую жизнь! Собирает вещи в единственный рюкзак, продаёт доставшуюся в наследство от прабабушки кровать. И текает.

Путь его был трудным: через звёзды, сквозь маленькие планеты. На космическом корабле, ракете и даже самокате.

И вот он на вершине. В центре справедливости Вселенной. Он делает вдох полной грудью в попытке вдохнуть свободу, но унюхивает едкую вонь, поднимающуюся с раскалённого асфальта. Это пахнет разбитый бокал кислого коктейля, моча собак и рвота потасканной проститутки, скрючившейся у помойки гниющего мусора.

С мыслью «Вот она, справедливая жизнь!» переходит на другую сторону дороги к магазину «Всё за один кукузер».

В магазине он пробыл недолго. Через несколько минут его арестовали местные власти. Ни люди, ни звери, ни космические существа — просто роботы.

И объяснили, что в их справедливой галактике он разом нарушил три закона:

• 300 лет за вторжение в межличностное пространство путём надменного взгляда на блюющую барышню;
• 118 лет за нарушение общественного порядка путём перехода через проезжую часть в неположенном месте;
• 527 лет за нарушение миграционных правил путём пребывания на территории галактики без должным образом оформленного штампа в документах.

Он возразил:
— Но штамп же есть!

Ему ответили плоским голосом, складывая слова по слогам:
— Его не туда поставили, — и добавили дополнительные 84 года тюрьмы за несогласие с роботом безопасности.

— Разве это и есть справедливость? — в истерике прокричал он.

Но роботы не ответили. В их программе не было таких слов.

Парня закрыли в мерзкой тюрьме, построенной во времена до Большого взрыва. В тюрьме, в которой и места-то почти не осталось.

Он прилег на металлический настил и от истощенности уснул. Спал беспокойно, сны снились в рекурсии: родной дом, семья и детство, вырваные фразы из разговоров. Проснулся резко, вскочил и как сумасшедшей заорал:

— Ааааааааа-а, нет справедливости в галактике!

И решил отправиться в загробный мир, на поиски справедливости в недрах Вселенной. Оторвал от простыни три ровных лоскута…

И в чувстве ясности, упрямства и хаоса ему померещилось, будто из ног потекла вода, а от холода бетонной стены позвоночник покрылся инеем.

Роман планирую назвать кратко: Иноагент.

@mathbotan 🤓

— Гвоздик вспыхнул розовым.

— Борис. Пусть земля тебе будет пухом. — Гвоздик мерцнул фиолетовым и исчез.

— Гори в аду — рациональная жизнь. — Гвоздик упал в котёл, вспыхнув чёрным пламенем.

В руках остался последний гвоздик.

— Папа… — слёзы прорвались, — Папочка… — всхлипнула Катя в полный голос и не смогла сказать ни слова больше.

Последний гвоздик, будто сам не вынес этой боли, выскользнул из её дрожащих пальцев, ударился о край котла, издал едва слышный звон — и исчез в пламени.

Ноги подломились, и Катя свалилась на холодный бетон. Обняла себя, как ребёнок. Рыдала долго, взахлеб — пока котёл не остыл и не иссякли слёзы.

Бурление утихло.

Катя вздохнула, открыла заметки в айфоне и начала писать…

"Клянусь! Я никогда не буду как мама. Любить за стихи и цветы — инфантильно, за подарки и внимание — рационально. Я буду любить просто так! Потому что с ним тепло и хорошо. Потому что вместе нам волшебно. У меня будет крепкая и счастливая семья! И — отдавать, отдавать, отдавать. Всю себя! От самого сердца. И ничего не ждать взамен. Не потому, что надо, а потому что хочу делиться своей любовью. И у меня это будет взаимно. Никогда не предам. С первого дня и на всю жизнь буду уважать его. И никогда не конкурировать с ним. Клянусь! А если нет — гореть мне в костре. Я выбираю чувства, я выбираю любовь".

Катя поставила точку. Удалила контакты непонятных парней, заблокировала лживых «подруг». Вышла на улицу. Вдохнула полной грудью. И вдруг ощутила запах полевых цветов в груди.

На похороны не ходила. А позже от товарища узнала, что все драгоценности Аллы весили 5 килограмм. Он хотел показать видео, как сплав уходил ко дну… Но Катя отказалась.

И только подумала:

Ха… Пять кило на дне — вот оказывается, сколько весит пустота.

На следующее утро врачи констатировали смерть. Тело Аллы отвезли в морг.

Катя, которой было всего восемнадцать лет, осталась одна.

Она с детства считала себя циничной, но, когда дошло до реального дела — нервы не выдержали. Гремучая смесь из шока, боли, пустоты и глубокого одиночества взорвалась внутри. Это было не просто начало депрессии — это было обрушение мира.

Катя была белой, как мумия, и в этом состоянии пустоты попросила своего друга найти ювелирный цех и забрать ее из дома Аллы. Все украшения Катя собрала в несколько плотных сумок. И уже через несколько часов она стояла у горячего, гудящего котла. Хозяину мастерской щедро заплатили и попросили уйти, не задавая вопросов.

Катя осталась одна.

Она стояла перед бурлящим котлом, не шелохнувшись. Минут десять просто смотрела в кипящий металл. Глаза были красные, но слёз не было. Только пустота. Ее мир треснул напополам, из котла дымил разлом. В мыслях Кати развязалась война добра со злом.

— Носи и сияй! Оставь себе это состояние! — шептала на ушко женщина в красном платье, протягивая хрустальный бокал, — выпей этого вина, и все будет хорошо, Кать.

— Оставишь и твое сердце станет бездомным! — предупреждал плохо заметный силуэт мужчины на белом коне, он вынул стрелу из своей груди и метнул в хрустальный бокал.

Катя отчетливо видела, как стрела попала в ножку, бокал разлетелся на мелкие кусочки и в облаке осколков силуэт женщины исчез, как дым. Разгулявшиеся мысли Кати исчезли. И снова пустота и снова жар котла. Она расстегнула первую сумку, взяла горсть украшений, вытянула руку над котлом и, разжимая пальцы, Катя стала ронять в пламя котла один за другим символы лжи, порока и греха ее мамы:

Кольцо Cartier, Love — браслет,

Graff — сапфиры, змея — Serpenti,

Clou с камнями, Panthère — часы,

Van Cleef — в пять карат,

С ониксом — Alhambra, Chopard — розовый взгляд,

Танзанит в кольце, серьги — с гравировкой,

Winston — Art Deco: колье, браслет и серьги,

Chaumet — птица, Chopard — бриллианты в бегах,

Tiffany — ключик, Boucheron — рубин в слезах,

Breguet — часы, подвеска Faberge,

De Beers — желтая бабочка, Graff из дикого цветка.

Наконец, она устала — и вывернула туда весь рюкзак.

Металлы плавились, а бриллианты — бриллианты не плавятся, они вспыхивают и как птица феникс — ярко исчезают.

Когда все украшения превратились в однородную смесь, в раскалённое жерло котла, бурлящего, как Везувий, полетел блокнот. Он сгорел, породив клубы дыма. А во время падения из него вылетела последняя записка отца и вспыхнула синим пламенем.

Катя не заметила этого, только почувствовала, что холод в сердце начал отступать. В руках остался мешочек с гвоздиками. Катя высыпала в ладонь четыре гвоздика. И начала бросать в котёл один за другим:

И даже это не важно, Катюш.

Всю жизнь я жила с паническими атаками, стрессом, бессонницей и сонными параличами. Часто прикидывалась больной — чтобы меня спасли. Это было частью игры. А в прошлом году стало реальностью.

Выяснилось, что у меня редкая болезнь сердца. Врачи сказали — дилатационная кардиомиопатия. Сердце распухает, становится слабым. Оно и не умело любить, Кать. А теперь даже и биться не может как раньше…

Последние месяцы стали самыми ужасными в моей жизни. Это были месяцы осознания: в погоне за чувством полноценности я выбрала жизнь лжи и провокаций. Жизнь манипуляторши.

Я выглядела сияющей, но внутри гноились зависть и страдания. Со стороны казалось, что у меня есть всё. А мне — всё мало. Потому что у той суки мужчина лучше. Богаче. Интереснее. И любит её…

По сути, я — домашний террорист, Кать. Всё, что я делала — это устраивала психологические диверсии. И нет, не против мужчин. Против себя.

И ты знаешь… Таких, как я, рядом было много. И вот тем, кто умер в неведении, я завидую больше всего. Им повезло, а мне — нет.

Я поняла, что, выбрав жизнь через уничтожение, я навсегда лишила себя возможности стать полноценной — ощутить любовь. Любить — и быть любимой.

У Аллы покатились редкие слёзы. Впервые с восьмого класса — настоящие.

Она встала, подошла к тумбе, достала ключ и отдала его Кате.

— Катя. Это — от моей комнаты-сейфа.

Теперь все твое, и ты можешь делать с ними все, что захочешь. Только с последним камушком похорони меня. Пусть он останется со мной. Пусть станет символом моего осознания. Я купила его не так давно. Я хочу, чтобы в этом камушке заточилось моё раскаяние. И чтобы в следующей жизни… мне повезло c рождения. Чтобы я умела выбирать любовь.

— Сегодня мне 48, Кать. И я чувствую, что я — как давно открытое вино. Превратилась в уксус, — Алла говорила медленно. С трудом. Грудь ныла.

Катя разрыдалась. Прорвало.

Она обняла маму. Алла закрыла глаза. Руки её обмякли. Мешочек с четырьмя гвоздиками выпал из рук на паркет. В объятиях дочери — в свой последний день рождения Алла умерла. Свет луны преломлялся в гранях бриллианта на её ухе и отражался в слезах Кати.

Сердце Аллы перестало биться.

Читайте продолжение прямо сейчас
→ Математик | Рассказы & Вино

Кате предстоит решить: повторить судьбу матери или жить свою счастливую жизнь? Девушка делает свой выбор, и ей с этим жить.

Читайте в финальной 10-й главе.

Он хотел детей, а ещё у него было много планов на покупку недвижимости, компаний, самолётов. Потому я решила не тянуть и в нужный момент шепнула:

— Я хочу от тебя ребёнка.

Через полгода наших отношений я забеременела тобой. Девять месяцев беременности прошли для него легко. Интоксикация, боли, усталость — я не подавала виду. Только внимательно отдавала ему всю себя. И после родов — тоже.

Два с половиной года я создавала имидж девушки, которая служит своему мужу. Пока его мозг был занят решением тактических и стратегических задач, я же, сидя дома без дела, придумывала схему.

Собирала информацию, строила планы, проникала и глубже, и шире в его жизнь. Всё сильнее привязывала его эмоционально к себе. И когда он совсем расслабился — начала домашнюю диверсию. Тебе тогда уже было примерно полтора года.

Дрессировка началась с малого. Прошлые годы он дарил мне цветы, когда хотел и чувствовал — искренне и от сердца. Я же сделала это его обязанностью. Он даже не заметил, как стал носить букеты по расписанию.

Через полтора года плавной работы он полностью подчинился мне и привязался. И начал спрашивать советы про свой бизнес. И рассказывал мне абсолютно всё. Из мужчины превратился в куклу на нитках.

Я же на какой-то отраслевой выставке завязала роман с его конкурентом и сливала тому все планы мужа. С конкурентом против мужа играла. Мне надо было довести его до ощущения, что я — провидица. И я довела. Я создала ему комплексы и страх. И он начал делать ошибки в бизнесе. И бизнес начал рушиться.

В этот момент он стал спрашивать больше советов. Я стала давать верные — и ошибки прекратились. Тогда… тогда он предложил возглавить компанию. Наши отношения стали сугубо рабочими. Я привела его к мысли о том, что мы не можем быть мужем и женой и заниматься бизнесом. Как я ему подчиняться-то буду?

Он счёл это логичным — и я подала на развод. Так я получила половину его активов. Он сам отдал, ведь у нас общий ребёнок. И он меня любил.

А затем я возглавила компанию. Топ-менеджеры и акционеры видели, что я принимаю решения против компании и против него, но не понимали, что эти решения — просто для того, чтобы обезжирить и обанкротить холдинг, выведя деньги. Никто такого не ждал.

От попытки твоего отца научить меня есть устрицы до банкротства его предприятия прошло всего 8 лет. Это был захватывающий боевик. Возможно, я бы сняла о таком фильм… Если бы не кончилось всё так, как кончилось, — на этом Алла замолчала.

Катя не дышала. Лицо её стало бледным, губы подрагивали. Катя всем телом и лицом показывала, что слушать не может. И не хочет.

Комната поймала тишину. Было так же тихо, как на глубине 50 метров. И так же мрачно. Тишина была такой, что, если бы в комнату залетела муха — её бы разорвало от давления той самой тишины.

Алла продолжила.

— В его машине, после того, как он из ружья вышиб себе мозги, нашли записку. В этой записке он написал красной ручкой:

“Ужин в Blue Bay стал моей главной ошибкой в жизни. Простите.” — Алла замолчала. Записка лежала в том же блокноте, между страниц, который был уже у Кати.

Алла подвела руки к левому уху, чтобы снять четвёртый, предпоследний гвоздик. На секунду замерла — пальцы казались ледяными, будто в них больше не текла кровь. Она выдохнула, сняла гвоздик и, не открывая глаз, словно боялась услышать звук, бесшумно опустила его в мешочек из велюра.

Читайте продолжение прямо сейчас
→ Математик | Рассказы & Вино

Мать довела отца до самоубийства.
Куда уходит детство, куда ушло оно..?

Читайте в 8-й главе.

Это свидание… Оно стало роковой ошибкой твоего отца. До меня ему везло — фортуна была на его стороне. Со мной же — не повезло. И только в самом конце, когда ничего исправить уже было нельзя, он понял, что ужин в Blue Bay стал главной глупостью его жизни.

Подаренное им платье было неприлично сексуальным. Под него я надела чёрные «трусики-недельки» — скромные, но с вызывающей надписью: LOVE ME, I’M THE BEST! — мысль, которая должна была врезаться в его пьяный и возбуждённый мозг.

Знаешь, Кать… Трусики сыграли свою роль. Даже после развода, после раздела имущества он говорил, что я была лучшей женщиной в его жизни. А твоя бабушка? Она требовала, чтобы он вернулся ко мне. Говорила, что он должен быть благодарен. Я только молча недоумевала: она чья мать — его или моя?

Тем не менее, иллюзий на его счет у меня не было. И на первом же свидании убедилась окончательно — твой папа проект сложный. То, что работало на мальчиков в клубах, на него не действовало. Он прошёл девяностые, выжил, стал закалённым, как сталь. Взгляд — проницательный. На работе — воин. Не просто так — олигарх.

И оттого — интереснее. Новая операция, новые сцены, только мои семь принципов — старые. Я возбуждалась не от него, а от своих мыслей против него.

— Знаешь, чем я его подкупила? — Алла прищурилась, гордясь тем ходом.

Катя смотрела с плохо скрытым презрением.

— Чем же?

Пятница, 19:30. Маленькое чёрное платье, туфли — сели идеально. Длинные густые волосы я закрутила на концах, макияж — лёгкий, нарочито скромный. На запястье — тонкий браслетик из дешёвой лавки с бижутерией. Чуть-чуть опоздала — для приличия.

Он уже ждал. Ну, жених! Белая рубашка, подтянут, лёгкая щетина, а загар шептал: переговоры только на яхтах. Даже на моих 10-сантиметровых шпильках он был выше. Будь он женщиной — давно бы понял: его красота — валюта не хуже той, что на его счетах.

Я подошла. Он встал, отодвинул стул и усадил меня. Манеры — джентльмена. Возможно, если бы он тогда, на входе, как говорит молодёжь, «дал леща» — я бы и полюбила. А так… Мужик. Что с него взять. Всё упёрлось в пункт первый моих правил.

— Алла, вы выглядите шикарно! Мне буквально повезло познакомиться с вами, — начал он с улыбкой.

— Это взаимно! Спасибо за заботу. Платье — просто волшебное… И, кстати, мы можем вернуть те, что не подошли? Они наверно дорогие, деньги хочется сберечь.

Подошёл официант. Наклонился к нему, он шепнул: «выносите» — и повернулся ко мне:

— Алла, позволите? Я уже выбрал блюда, закуски и вино. Вы не против?

— С удовольствием. Спасибо, что не заставляете девушку выбирать…

Ужин начался с устриц. Три дюжины. Он взял первую, я сидела, опустив глаза.

— Алла, вам не нравятся устрицы?

— Не знаю… Это ведь так дорого… Я никогда не пробовала эти ваши устрицы, — скромно ответила я.

Он удивился, в глазах его промелькнула мягкость. — Пожалуйста, не стесняйтесь. Хотите — научу?

Я поняла: первый рубикон пройден. Он поставил галочку в своём чек-листе: «Скромная. Не меркантильная». Я взяла устрицу. Улыбнулась.

Игра началась.

С твоим отцом я познакомилась на Monaco Yacht Show в 2008 году. Он думал — это случайность. А я точно знала сценарий того, как мы познакомимся.

Твой папа не был тусовщиком, в клубной жизни не участвовал и меня не знал. А я слышала о его загадочной персоне и его успехах. Покупка яхты, которую он тогда планировал, была бы равносильна тому, что председатель колхоза угостил бы студента мешком картошки, так я себе представляла его состояние.

Он был умный, расчётливый и безумно успешный. И главное — недавно развёлся.

Я подготовилась заранее — заменила загранпаспорт, чтобы в нём был всего один шенген и один штамп. Он должен был почувствовать, что станет моим первым проводником по Европе. Первым мужчиной такого уровня.

В Монако я арендовала две машины. Одна — для незаметного наблюдения. И маленький Fiat 500 — для знакомства. Через несколько дней я выяснила его маршрут от отеля до выставки.

Мешала только зазнавшаяся модель, которую он привёз с собой. В голове той девочки были только мысли, как загар ляжет на кожу, а за ними пустота… Так она и не заметила, как ее счастье ускользнуло.

Отец исчез рано. Он многому не успел научить дочку. Но историю их знакомства с мамой Катя знала. До этого дня она думала, что это было романтично, а папа — герой, спасший маму-глупышку.

Алла продолжила:

— Ни один мужчина не отличит брюнетку с длинными волосами и карими глазами в очках от милой блондинки с косичкой, которая красит губы за рулём. Вот и твой отец не отличил. На выставке мы встретились с ним лицом к лицу. А на следующий день… я отвлеклась на помаду и врезалась в него на светофоре.

Не знаю, стоит ли рассказывать, как ДТП по моей вине стало его проблемой.

Ему было 43, мне только исполнилось 30. Он был гиперответственный. Взглянул на меня с той самой… снисходительной отцовской улыбкой — как на ребёнка, который нашкодил и не знает, что теперь делать. А я застенчиво улыбнулась в ответ, опустив глаза в пол. Наверное, ему показалось, что это судьба — и твой отец “поплыл”.

Он спросил, в каком отеле я живу, номер комнаты…

Позже он рассказывал, что, когда узнал, что я в самой дешёвой гостинице на окраине, сразу захотел вытащить меня оттуда.

А я не жила там. Просто арендовала номер. Жила, конечно, в пяти звездах, через дорогу и окна напротив.

После ДТП пришлось с утра до ночи сидеть в том маленьком номере с облезлыми стенами. Убивать клопов туфелькой. И ждать. Внутри я знала — объявится. Но когда ждёшь… ожидание становится пыткой.

Через два дня — стук в дверь. Он на пороге. В руках — цветы. За спиной — прислуга с чехлом платьев и коробками с туфлями.

— Здравствуйте, Алла. Позвольте извиниться за тот случай… и пригласить вас на свидание?

— Вы знаете, у меня сегодня планы… — застенчиво ответила я.

— Не сегодня. Давайте в пятницу. Я забронировал ресторан и позволил себе выбрать для вас платье и туфли. Чтобы не ошибиться с размером — взял всю линейку. Буду ждать вас в Blue Bay, в пятницу, в 19:30, — сказал он, слегка поклонился и ушёл.

— Ну ты и сука, мама! — вспылила Катя.

— Катюш… сука, не сука, но без меня не было бы и тебя, — спокойно урезонила Алла. — Сиди. Слушай. И на ус мотай.

До пятницы оставалось три дня. Где он бывает, я знала. Мужчины не меняют своих привычек. И, чтобы не зацикливаться, вернулась в свои пять звезд и пошла тусоваться в другие места. На всякий, надела парик брюнетки и карие линзы на случай, если какая-то баба затащит его на мою территорию.

Читайте продолжение прямо сейчас
→ Математик | Рассказы & Вино

«От попытки твоего отца научить меня есть устрицы до банкротства его предприятия прошло всего 8 лет. Это был захватывающий боевик. Возможно, я бы сняла о таком фильм… Если бы не кончилось всё так, как кончилось…»

Надпись на трусиках и 25-й кадр — чем они похожи и как могут перепрошить олигарха, чтобы он вначале влюбился и затем сам себя обанкротил. Узнайте в 7-й главе.