Топ-3 препарата «для сна», с которых потом будет очень сложно слезать

Есть препараты, которые психиатры назначают, чтобы пациент получал седацию, сонливость и вследствие этого мог спать, но изначально это не снотворные, а, например, антипсихотики.

Мой личный топ 3 таких препаратов:
1. Клозапин
2. Алпразолам/феназепам и другие бензодиазепины
3. Хлорпротиксен

Почему это худший способ получать сон

Эти препараты дают сон не потому, что восстанавливают физиологический цикл «сон-бодрствование», а потому, что искусственно снижают уровень активности ЦНС. Сон, возникающий на фоне такого угнетения, плохо сохраняет нормальную архитектуру. Быстрая фаза сокращается, глубокие стадии становятся нестабильными, и мозг перестаёт выполнять восстановительные функции. Пациент просыпается уставшим, а без таблетки заснуть становится труднее, чем до начала лечения.

Клозапин блокирует широкий спектр рецепторов (H1, 5-HT2, М1, α1, D2), и мозг быстро адаптируется к этому состоянию. Отмена приводит к выраженной бессоннице, тревоге, вегетативным реакциям. Пациент фактически теряет способность засыпать без препарата. Отменить клозапин, назначенный «для сна», крайне сложно.

Бензодиазепины формируют толерантность через влияние на GABA-A-рецепторы. Через несколько недель уровень седации снижается, пациент стремится увеличить дозу. При отмене развивается «рикошет»: усиление тревоги, раздражительность, тремор, паника, тяжёлая бессонница. Мозг перестаёт регулировать возбуждение самостоятельно.

Хлорпротиксен в малых дозах действует за счёт антигистаминного и антихолинергического эффекта, но снижает уровень бодрствования значительно сильнее, чем классические средства. Мозг привыкает получать сон через грубое подавление активности. После отмены появляются тревога, поверхностный сон, раздражительность. У некоторых пациентов бессонница становится тяжелее, чем была до начала лечения.

Почему потом трудно отказаться

Все три препарата нарушают собственные механизмы регуляции сна. Организм адаптируется к постоянному воздействию и перестаёт включать естественные процессы расслабления. После отмены рецепторы становятся сверхчувствительными к возбуждению, что временно делает физиологический сон почти невозможным. Страх «не заснуть без таблетки» формирует поведенческую зависимость, усиливающую проблему.

Чем дольше препараты используются «для сна», тем сложнее вернуть самостоятельную регуляцию цикла «сон-бодрствование». Отмена всегда медленная, ступенчатая и требует дополнительных немедикаментозных методов.

Поскольку назначение этих препаратов в качестве снотворного очень плохая идея, то и назначающие их в таком ключе для меня 🚩

Симптомы расстройства аутистического спектра в раннем детстве (2/5): как выглядят социальные дефициты

Когда мы говорим о расстройствах аутистического спектра, следует понимать, что социальные трудности не ограничиваются речью. Основные симптомы затрагивают взаимную социальную коммуникацию и взаимодействие, ту самую способность быть «на одной волне» с другими.

По диагностическим критериям РАС (DSM-5) ребёнок должен демонстрировать дефициты во всех трёх областях:
1. Социально-эмоциональная взаимность (умение делиться эмоциями, радостью, интересом);
2. Невербальная коммуникация (зрительный контакт, мимика, жесты);
3. Развитие, поддержание и понимание отношений с другими людьми.

Эти трудности проявляются с самого раннего возраста. Малыши с аутизмом могут устанавливать зрительный контакт, но он обычно не синхронизирован с другими формами общения, они не смотрят в глаза, чтобы разделить эмоцию или внимание, а чаще для того, чтобы попросить помощи или что-то получить.

Аффективные реакции у таких детей часто ограничены: они реже улыбаются в ответ, с трудом выражают эмоциональные состояния и слабо реагируют на выражения лица других. Исследования показывают, что им трудно «считывать» направление взгляда, интонацию, мимику, и на этой почве затрудняется развитие эмпатии и социального обучения.

Одним из ранних признаков РАС является нарушение имитации. Ребёнку сложно повторить движения, выражения лица или действия со взрослыми то, через что формируется совместность и социальное понимание. Из-за этого процесс общения и игры со сверстниками становится ограниченным и часто приводит к изоляции.

Нарушения затрагивают и невербальную коммуникацию. Дети с РАС реже используют жесты и чаще прибегают к так называемой протоимперативной коммуникации, когда сигнал направлен на удовлетворение потребности («дай», «открой»), а не на совместное переживание («посмотри, как красиво»). Указательные и демонстративные жесты, которые в норме появляются ближе к году, часто отсутствуют или развиваются атипично. Это напрямую связано с тем, как формируется речь: известно, что разнообразие жестов в 2 года предсказывает объём словаря к 3 годам.

Когда речь всё же появляется, она нередко сопровождается необычными особенностями: неестественной интонацией, эхолалиями (повторением слов или фраз, услышанных от других).

Игровое поведение при аутизме также имеет свои особенности. Даже когда ребёнок играет, его сценарии часто повторяются, остаются ригидными и сосредоточенными вокруг одной темы. Например, только на автомобилях или только на цифрах. Такая игра редко становится по-настоящему совместной.

Со временем часть коммуникативных навыков улучшается, особенно в структурированных условиях, например на занятиях или в терапии. Но в повседневных ситуациях спонтанное использование этих навыков остаётся затруднённым, что и делает расстройства аутистического спектра настолько сложными для диагностики и коррекции.

Понимание того, как именно формируются социальные дефициты при аутизме, помогает не только в диагностике, но и в выстраивании подхода к ребёнку. Многие трудности, которые со стороны кажутся «отсутствием интереса» или «замкнутостью», на самом деле связаны с иным способом восприятия мира и коммуникации.
Задача специалистов и родителей не «сломать» этот способ, а найти путь к взаимности, который будет возможен для самого ребёнка.

Признаюсь честно, кажется, у меня нет готовности к этому разговору 😏

Как вы думаете, мы готовы к обсуждению феномена использования психотерапевтического языка «границы» «травма» «проекции» не для саморефлексии, а для контроля, оправдания или манипуляций другими?