Швейцарские разработчики из Art Recognition бросили вызов искусствоведам, заявив, что их ИИ атрибутировал подлинного Караваджо там, где эксперты десятилетиями видели лишь копию. Речь о картине «Лютнист» из поместья Бадмингтон. Алгоритм выдал 85.7% вероятность авторства гения барокко.

Всего существует три версии «Лютниста». Тот самый спорный вариант много лет кочевал по аукционам: Sotheby's дважды продавал его как работу «круга Караваджо». Версия из коллекции Уайлденштейн долгое время была звездой Метрополитена, хотя ее подлинность тоже оспаривалась. А вот третий «Лютнист» (1596)— гордость петербургского Эрмитажа — является бесспорным шедевром Караваджо, эталоном, с которым сравнивают все остальные версии.

И вот теперь британский историк Кловис Уитфилд, купивший когда-то «проблемный» лот с Sotheby's, пытается использовать технологии как веский аргумент в свою пользу. Правда, традиционные институции пока не сдаются: и Sotheby's, и Метрополитен уверены в своей правоте.

Вопрос: в цифровую эпоху последнее слово будет за алгоритмом, анализирующим сотни тысяч мазков за долю секунды, или за экспертом, чувствующим дух эпохи? Битва только начинается.

Для сравнения:
«Лютнист» из поместья Бадмингтон, который, по утверждению Art Recognition, является подлинным Караваджо на основе анализа ИИ.
Версия «Лютниста» из Эрмитажа.
Версия «Лютниста» из коллекции Уайлденштейн.

Егор Кошелев раскрутил яростные «Колеса истории»в одном из залов ивановского вокзала. Ностальгия переходит в тревожное предвидение больших потрясений.

Кошелев – редкий случай творческого упрямства и смелости. Не ведётся на модные тренды совриска, развивает свой узнаваемый фигуративный стиль, пишет только с натуры и по памяти, создавая ту самую искренность, которая и отличает выдающегося мастера.

Масштабная работа Оскара Муррильо «Море истории» в Турине, в замке Кастелло-ди-Риволи в Турине. Когда живопись настолько… концептуальная, что пришлось придумать «иммерсионную инсталляцию».

Представление о том, что в каменном веке мужчины были охотниками, а женщины хранительницами очага, кажется, оказалось современным стереотипом. Новое исследование захоронений в Латвии, проведенное международной командой археологов, показало: каменные орудия в погребальных обрядах были одинаково важны для мужчин, женщин и детей.

На памятнике Звейниеки, одном из крупнейших некрополей каменного века в Европе (7500–2500 гг. до н.э.), ученые изучили 158 каменных артефактов из 33 захоронений. Результаты, опубликованные в PLOS One, оказались неожиданными:

В большинстве детских погребений были найдены каменные орудия. Женщин хоронили с такими же инструментами, как и мужчин. Многие орудия создавали специально для ритуалов и никогда не использовали. Некоторые предметы намеренно ломали перед захоронением.

Эти данные рисуют куда более сложную картину доисторических обществ: женщины, мужчины и дети совместно формировали ритуалы, экономику и социальные структуры.

Интересно, какую роль могли играть в сложных ритуалах такие предметы, как эта жуткая каменная маска из неолитического поселения Нахаль-Хемар возрастом 9000–12000 лет? Возможно, они были частью тех самых сложных социальных и духовных практик, в которых участвовали все члены общины.