#аналитика

Российско-украинская война почти окончательно превратилась в войну дронов и дроновых технологий. На фоне фактического тупика на линии соприкосновения «вторым фронтом» и для российской армии, и для ВСУ стали воздушные атаки в тылах противника.

Главной новацией первой половины 2025 года стал кратный рост масштабов российских комбинированных атак с использованием ракет, боевых «шахедов» и дронов-обманок. В свою очередь Украина наращивает дроновое наступление на российскую промышленную инфраструктуру. Его результатом уже стали ощутимые признаки бензинового кризиса в России. Эффективность атак с обеих сторон обеспечивает совершенствование характеристик основных ударных дронов.

Дроновая гонка имеет и качественное, и количественное измерение. И если в первый год войны одной из главных ее тем были снаряды, которых не хватало с обеих сторон, то теперь о них мало кто вспоминает. По итогам 2025 года производство различных типов дронов в Украине может достичь 4 млн, а общий арсенал с учетом европейским поставок — 5 млн. Однако это лишь половина необходимого для изменения баланса сил в пользу Украины, считают эксперты. Российская программа развития ударных дронов тоже не стоит на месте: объемы производства растут, стоимость снижается, технические характеристики аппаратов совершенствуются, что повышает эффективность беспилотных атак.

Однако мощь украинских атак остается ограниченной, пока они включают в себя исключительно дроны, а не являются комбинированными, как российские. При том, что текущий баланс сил в войне в основном определяется дроновой гонкой, в долгосрочной перспективе ключевым вопросом для Украины остается разворачивание ракетной программы. Такая программа не только позволит Киеву проводить комбинированные атаки, как это делает Россия, но также способна стать ключевым элементом ее сдерживания, при условии что украинское производство достигнет внушительных масштабов и позволит накопить арсенал в 2–4 тыс. единиц.

При таком развитии событий можно будет говорить о переходе Украины в разряд реальных военных держав, война против которых может быть выиграна лишь ценой значительных и почти неприемлемых потерь для нападающей стороны.

Подробнее >

Не открывается ссылка? Читайте здесь

Главные материалы недели — в нашей email-рассылке

@rerussia_org

▪️Кирилл Рогов, директор проекта Re: Russia

#аналитика

Назвав Россию «бумажным тигром», Дональд Трамп подвел черту под периодом господства понятия «война на истощение», остававшегося основной рамкой понимания российско-украинского конфликта и его возможных исходов. Эта рамка предполагала, что в долгосрочном плане Россия располагает значимым перевесом возможностей, который приведет в конце концов к поражению Украины, несмотря на ее героическое сопротивление.

Однако два года российского наступления пока не подтвердили этого. Неудача российского наступления в этом году продемонстрирует, что Владимиру Путину не удалось создать военную машину, которая способна обеспечить такой перевес. А судя по состоянию российской экономики, вероятно, в ближайшем будущем уже и не удастся.

Военный тупик — новая рамка, которая будет определять понимание нынешней стадии конфликта и внутри России, и международным сообществом. Она отнимет аргументы у противников военной помощи Украине, повысит дисциплину санкционной коалиции, изменит повестку возможных переговоров о заморозке конфликта и поставит Путина перед тяжелым выбором — глубоким кризисом государственных финансов к концу следующего года или отказом от еще одной попытки захватить северный Донбасс.

Подробнее >

Не открывается ссылка? Читайте здесь

Главные материалы недели — в нашей email-рассылке

@rerussia_org

#аналитика

На пути к окончанию любой войны стоят неопределенности в понимании сторонами возможностей противника, говорит «информационная» теория войн. В неменьшей степени препятствием является и неопределенность относительно условий и гарантий будущего мира.

Одна из ключевых проблем на сегодняшний день состоит в том, что ни Европа, которая призывает к обеспечению гарантий мира для Украины после окончания военных действий, ни США, которые пассивно соглашаются с их необходимостью, не могут сформулировать даже общие параметры таких гарантий. В результате их надежность и достоверность, даже если гарантии будут сформулированы, не выглядят достаточно высокими.

В этой ситуации все более популярной становится концепция, согласно которой единственным надежным сценарием является не присутствие на территории Украины иностранных войск и не обязательство союзников вступить в войну в случае еще одного нападения России, а резкое наращивание оборонных возможностей самой Украины. Такой план, несомненно, подразумевает активную помощь Запада.

По сути, подобный сценарий представляет собой компромисс. Он освобождает западных партнеров от прямого риска столкновения с Россией, однако потребует от Запада высокой платы за это — своего рода невоенных гарантий безопасности.

Дело в том, что после окончания активных военных действий Украине придется решать три задачи: финансирование текущих трат и перезапуск экономики, восстановление разрушенной войной инфраструктуры и быстрое наращивание оборонной мощи. И решить их вряд ли удастся без серьезной финансовой и экономической поддержки Запада.

Острота этой проблемы уже заставила европейские правительства переступить табу на конфискацию замороженных российских активов. Это важный и вынужденный шаг. Однако он сам по себе еще не делает план невоенных гарантий безопасности Украины до конца реалистичным и проработанным. Для этого необходимо оценить объем необходимых средств, источники и механизмы финансирования и — что не менее важно — механизмы контроля их расходования в условиях весьма ограниченной способности украинского правительства контролировать коррупцию.

Подробнее >

Не открывается ссылка? Читайте здесь

Главные материалы недели — в нашей email-рассылке

@rerussia_org

#аналитика

В ближайшие недели российская армия попробует предпринять решительный прорыв на Донбасском фронте в попытке компенсировать неудачи своего не прекращающегося с января 2024 года наступления на этом направлении.

За двадцать месяцев Россия захватила всего около 6200 кв. км украинской территории, установив контроль над чуть более половины той части региона, которая оставалась ей неподконтрольна. При этом потери российской армии убитыми и ранеными за это время составили около 700 тыс. человек, то есть 110 человек на один квадратный километр или 1200 человек в день, вдвое превысив потери за 2022–2023 годы.

Российское наступление продолжается благодаря интенсивному набору новых контрактников на уровне 35 тыс. человек в месяц, при этом суммы бонусов по контрактам приходится увеличивать в среднем на 500 тыс. рублей каждые три-четыре месяца. Расходы на живую силу в результате составляют одну из самых значительных статей общих расходов на ведение войны и продолжают увеличиваться.

На протяжении восьми месяцев этого года российской армии не удалось добиться принципиальных изменений. Попытка «решающего прорыва» в течение ближайших двух месяцев, для которого Россия накопила значительный резерв живой силы, станет шансом исправить результаты крайне затратного и низкоэффективного двухлетнего наступления. В случае ее успеха украинским войскам, весьма вероятно, придется оставить Донбасс. А в случае неудачи можно будет констатировать провал российских усилий поставить его под полный контроль.

Даже несмотря на низкую чувствительность к потерям, решиться на третий подряд год наступления на Донбассе при минимальных достигнутых успехах и огромных потерях на фоне быстрого ухудшения ситуации в экономике Кремлю будет крайне непросто. Таким образом, ближайшие два месяца станут кульминацией Донбасской битвы — двухлетнего непрекращающегося российского наступления, — а возможно, и кульминацией всей четырехлетней войны и надолго определят дальнейший вектор развития событий в российско-украинском конфликте.

Подробнее >

Не открывается ссылка? Читайте здесь

Главные материалы недели — в нашей email-рассылке

@rerussia_org

#аналитика

Мнения экономистов относительно того, состоялась ли техническая рецессия в российской экономике, разделились. Ответ на этот вопрос зависит от используемых методов сезонной корректировки. Более простые методы позволяют сказать, что во втором квартале экономика показала мизерный рост в 0,2%. А значит, говорить о рецессии можно будет только, если экономика сократится в третьем и в четвертом кварталах, то есть не ранее февраля 2026 года.

Между тем после майского подскока выпуск в промышленности в июне и июле сокращался. При этом военный сектор теперь в меньшей степени компенсирует спад в гражданском. Добывающий сектор сокращается на 2,3% в годовом выражении. В отраслевом разрезе спад в обрабатывающей промышленности стал почти фронтальным: из 20 основных отраслей рост наблюдается в четырех, три из которых непосредственно связаны с военными производствами.

Единственной же подотраслью, демонстрирующей не просто рост, но его ускорение, стало производство летательных аппаратов. За счет наращивания производства дронов выпуск в ней вырос в два раза с июля прошлого года. Напротив, производство тяжелой военной техники, возможно, сокращается. В реалиях дроновой войны она оказывается практически ненужной.

Конъюнктурные опросы показывают, что ситуация лучше в потребительских отраслях и услугах. Потребительский спрос поддерживает экономику. Кроме того, и во втором, и в начале третьего квартала возобновился рост кредитования. При этом ухудшается ситуация с финансами предприятий, в то время как именно собственные средства являются основным источником инвестиций. Еще одним негативным фактором в третьем квартале станет сокращение госпрограмм поддержки экономики.

Главной же проблемой «мягкой посадки экономики», как называет эти процессы президент Путин, остается то, что на фоне начавшегося цикла сокращения как общих доходов экономики, так и доходов бюджета военные расходы остаются приоритетными и защищенными. А это означает, что дисбаланс в ресурсах, перенаправленных в предыдущие годы от гражданского сектора к военному, не уменьшается. Но именно этот дисбаланс является триггером макроэкономической нестабильности.

Подробнее >

Не открывается ссылка? Читайте здесь

Главные материалы недели — в нашей email-рассылке

@rerussia_org

#аналитика

С начала года Украина нанесла не менее 96 успешных дроновых ударов по российской инфраструктуре. Четверть из них пришлись на январь 2025 года, затем интенсивность атак резко снизилась, однако с начала июля по 7 сентября последовали 43 успешных удара. Резкий рост их интенсивности и результативности позволяет говорить о специфическом «инфраструктурном» наступлении Украины, или о возникновении «инфраструктурного» фронта в российско-украинской войне.

Украинские удары сосредоточены на трех типах целей. Первый — нефтепереработка. С начала года известно о 37 результативных ударах украинских дронов по 16 нефтеперерабатывающим заводам. Второе направление — транспортировка нефти, а также инфраструктура железнодорожного и авиационного транспорта. С начала года нанесены не менее 20 дроновых ударов по инфраструктуре транспортировки и хранения нефти, шесть ударов по железнодорожной инфраструктуре, а угроза аэропортам привела к более чем 500 случаям их временного закрытия. На протяжении июля по меньшей мере дважды эти закрытия принимали форму транспортного коллапса. Наконец, третье направление — предприятия военно-промышленного комплекса. По ним были нанесены как минимум 33 удара с начала года.

Главными особенностями и главными новациями «инфраструктурного» наступления стали расширение его географического охвата и тактика многократных ударов, не позволяющая полностью восстановить работу предприятий. Так, Рязанский НПЗ был атакован шесть раз, Волгоградский и Сызранский — по четыре раза, нефтепровод «Дружба» — восемь раз, а КБ приборостроения им. Шипунова — трижды.

Достоверно оценить масштаб ущерба достаточно сложно. Российские власти не только его не раскрывают, но и стремятся скрыть и приуменьшить потери. Очевидно, что наиболее значительным и резонансным стал ущерб, нанесенный российской нефтепереработке. С социальной точки зрения, аэропортовые коллапсы в разгар отпускного сезона оказались не менее значимыми: беспокойство ими выразили 76% респондентов июльского соцопроса. Косвенным следствием «инфраструктурного» наступления стали и повсеместные шатдауны интернета и мобильной связи, также превратившиеся этим летом в массовое явление (ими также обеспокоены более 70% опрошенных).

Системный вызов «инфраструктурного» наступления состоит в том, что пока не существует эффективных методов противодействия. Специфика дроновой войны состоит в том, что традиционные средства защиты с помощью систем ПВО в разы превосходят по стоимости цену арсенала атаки. Вопрос заключается в том, удастся ли украинской стороне сохранить достигнутый в августе уровень интенсивности и эффективности ударов (28 пораженных объектов за месяц). Первые восемь дней сентября были ознаменованы шестью ударами, то есть пока что соответствуют августовской динамике.

Подробнее >

Не открывается ссылка? Читайте здесь

Главные материалы недели — в нашей email-рассылке

@rerussia_org