Целый каскад факторов сейчас препятствует диалогу Вашингтона и Москвы и его оживления на горизонте не ожидается.

Администрация Д. Трампа отчетливо увидела, что тема диалога с Москвой скорее негативно сказывается на рейтингах (и без того невысоких) действующего президента США. Сейчас, за счет внешней политики (Ближний Восток, фиксация статус-кво с Китаем) удалось немного реабилитировать рейтинги Трампа в американском обществе, но нагрузка постсоветским конфликтом явно не входит в планы его администрации в настоящий момент.

На повестке возникает вопрос об ударах или победоносной спецоперации в Венесуэле. В том, что она готовится и смена режима власти Н. Мадуро возможно – сомнений нет. Однако, Трамп уже заявлял многое – и Панаму, и Гренландию, но в его окружении работают сдержки, в том числе и институциональные. Поэтому вероятность каких-то ограниченных ударов по Венесуэле достаточно высока, а спецоперация со сменой власти в этой стране – гораздо менее вероятна. Иными словами, возможны отдельные акции на уровне ударов по хуситам или даже ударам по Ирану, но рядом с Венесуэлой нет Израиля или подобного актора-союзника, а Трамп не слишком безрассуден и не готов на прямое военное вторжение.

Победа в родном для Трампа Нью-Йорке мэра социалиста (от демпартии) З. Момдани – это ожидаемое, но очень проблемное событие для действующего американского президента. Нью-Йорк всегда был демократическим городом, но сейчас Трамп будет сокращать федеральное финансирование штату и плести различные интриги, которые ударят и по нему самому. Момдани же становится главным институциональным антитрампистом, который будет использован как точка сборки недовольных американским президентом по всей стране.

И, наконец, еще один структурный фактор – прагматизм Трампа и нацеленность на результат. Долгие переговоры без очевидной результативности по вопросам постсоветского конфликта не вписываются в стиль Трампа. Поэтому предпочтительнее дистанцироваться. На самом деле, в этом вопросе психологические и личностные оценки много что значат. Из встречи с Си Цзиньпинем Трамп вынес логичную (к сожалению) для сторонних акторов идею о том, что конфликту нужно дать дойти до определенной точки. Трамп немного принял китайской мудрости и философии увей (недеяния) и дистанцировался от повестки.

Москва в этих условиях не отказывается от борьбы за влияние на Трампа, но и не особо ставит на это. Сейчас тактика, похоже, такая – показать всему миру котлы на фронте и дать Трампу пас с возможностью выступить в роли миротворца. Это, по большому счету, тактические маневры и нет большой разницы в том примет ли пас американский президент или нет. Структурно мало что поменяется – все продолжается и горизонтов завершения не видно. Нет и предпосылок для их формирования миротворческих импульсов, кроме одной, самой важной. Роль личности и политической воли. А она может быть проявлена и со стороны Москвы, и со стороны Вашингтона, а также Пекина в любой момент. Однако пока что это лишь гипотетическое допущение и все складывается в постепенном и умеренном, но отчетливо эскалационном русле.
Обсуждаемые ядерные планы - тому подтверждение.

Встреча руководства США и Китая провела своеобразную окантовку по вопросу глобальной конфронтации. Ни Вашингтон, ни Пекин на нее не готовы и это хорошая новость для ближайшего будущего мир-системы. Экономическая конкуренция, политическое соперничество и конфронтация, но не военная эскалация (хоть через прокси, хоть прямая).

Позиция российского руководства не противоречит ни Вашингтону, ни Пекину. Задача доминирования на постсоветском пространстве сохраняется в качестве главной, но сама реальность размывает ее вероятность достижения. Поэтому задачу постепенно будут подменять другими целями и планами, такими как усиления влияния в странах второго и третьего мира, а также развития консервативных альянсов с некоторыми западными силами.

Для постиндустриальных обществ война и мобилизация граждан считалась серьезной проблемой. Индивидуализированные и сконцентрированные на себе индивиды эпохи потребления и цифровизации плохо подвержены нарративам про долженствование и коллективную идентичность. Решение этого вопроса два – роботизация армий и привлечение наемников, готовых из стран второго и третьего мира воевать за деньги и паспорта гражданина. Все, в том числе и Евросоюз, в ближайшие годы этими ресурсами будет пользоваться в возрастающей мере. В долгосрочной перспективе выиграют те блоки, которые имеют полную экосистему для технологических прогрессов и мощную экономику. На долгих отрезках (от 10-15 лет и выше) никакой волюнтаризм и крены в сторону развития одной сферы (как в Северной Кореи) обеспечить передовые, а не полупериферийные позиции не могут.

Глобальная разрядка, тем не менее, вряд ли достижима. Технологический прогресс в области ИИ и усиленные траты США, Китая, Евросоюза, России и Великобритании, Турции, Израиля и других на вооружение – это магистраль для ближайшего десятилетия. А это означает изменение поля возможностей для гегемонов и сильных акторов. Достичь консенсуса или статус-кво в этих вопросах будет гораздо сложнее чем в период развития открытости и взаимодействия торговых контактов (1991-2020 гг.) или «конца истории» (Ф. Фукуяма).

В 1991 г. (в год распада СССР) население планеты составляло 5,388 млрд чел. из них в странах золотого миллиарда жило примерно 850 млн чел. Сейчас в мире живет 8,14 млрд чел. а в странах золотого миллиарда ок. 1 млрд. чел. Пропорциональная доля живущих в странах золотого миллиарда снижается (в 1990-е гг. это было 15-15,7%, а сейчас 12-12,5%). Это фактор, обуславливающий рост мир-системного напряжения.

В Евросоюзе, вслед за США будут усиливаться изоляционистские тенденции и стремление к заградительным барьерам. А у Китая будет расти желание использовать антизападную энергию стран второго и третьего мира против США.

Альянс Трампа с арабскими монархиями (и дальше Аврамические соглашения) – это не пиар-бред, и не мечты про Нобелевскую премию и даже не источник для сверхзаработков. Шейхи, покупающие европейских футболистов и шедевры европейской культуры находятся в парадигме западного влияния, а вот хуситы, экстремисты-джихадисты – нет. Альянсом с арабскими монархиями Запад рассчитывает нейтрализовать влияние деструктивной волны из исламских стран второго и третьего мира. Пример Сирии показывает, что это неидеальная и даже циничная стратегия, которая, тем не менее, работает.

С роботизацией страны золотого миллиарда подходят к неизбежности для себя антимигрантских стратегий и переходу к выстраиванию не полной закрытости, но ужесточению фильтров вхождения. Порог вхождения в виде золотых виз и прочих требований – будет усиливаться до тех пор пока Китай не выстроит широкую коалицию и сможет дискредитировать Запад и его мягкую силу. Вероятнее всего, этого не произойдет никогда, но конфронтация будет по идти по этому контуру, а также по контуру борьбы за ресурсы. Для более активной политики у Запада в историческом масштабе не хватает ресурсов, а у Китая дефицит мягкой силы никуда не денется. И это говорит в пользу того, что нового гегемона в ближайшие 15-20 лет в мире не появится, но и США не смогут вернуться к позициям сверхдоминирования после 1991 г.

В Пусане (Южная Корея) прошла встреча Дональда Трампа и Си Цзиньпина. Итог - статус-кво при ситуативных уступках друг другу, в отношении постсоветского конфликта примерно тоже самое, что и было до встречи.

Встреча и не предполагала какие-то глобальные договоренности, скорее она обозначила желание двух сторон не идти путем усиления противоречий. Это не первый и не второй раз, когда Трамп и Си разряжают атмосферу, но подчеркивают, что противоречия сохраняются. Ранее Китай уступил желанию властей США контролировать TikTok и сейчас есть уступки с обоих сторон.

Трамп заявил о желании посетить Китай в апреле 2026 г. и это означает, что в предсказуемости и понятности Пекина на этот срок он уверен. Снижение торговых пошлин США в отношении товаров Китая, а также заключенное торговое соглашение сроком на год по редкоземельным металлам означает снижение рисков усиления торгово-экономической конфронтации. Трамп и Си хорошо умеют считать свои активы и про военную эскалацию говорить в этом контексте не приходится. Это усиливает долгосрочные возможности договоренностей по поводу Тайваня. США выводит все ценные активы, а остров передается Китаю. Но это возможный план на ближайшие 5-10 лет, сейчас так вопрос не стоит.

Между тем, Трамп еще до встречи заявил, что США начинает ядерные испытания, так как другие страны этим занимаются. Это явный ответ России, а Китай в эти игры не играет, но уже и не пытается им препятствовать. В Пекине считают, что им это выгодно.

Трамп заявил, что будет взаимодействовать с Си Цзиньпинем по вопросам прекращения военных действий в Украине. В формулировке Трампа «и иногда надо дать им воевать, видимо» чувствуется прохладно-индифферентное отношение Пекина к этому вопросу.

Итак.

1.Попытка включения Пекина в урегулирование постсоветского конфликта ожидаемо не слишком выгодный для Трампа ход, так как он признает, что своими силами решить вопрос не может.

2.Китай не выражает никакой заинтересованности в этом, но готов обсуждать вопрос. И если Трамп готов будет расторговывать эту тему – Пекин может откликнулся, но пока, скорее не откликнулся и продемонстрировал холодный скепсис. Китайская логика увей (недеяния) тут работает, заставить Пекин действовать активно Трамп не может.

3.Затяжной постсоветский конфликт уже стал фактором мир-системы и снижение градуса напряженности между Пекином и Вашингтоном происходит путем вынесение этого, очень важного, вопроса за скобки. Трампа это все еще не устраивает, а Си – вполне.

4.Значительных подвижек в этом вопросе не было достигнуто, но есть вероятность того, что и энтузиазм Трампа в этом вопросе будет снижаться. Причем с риском ухудшения отношений с Москвой. Это то, что устраивает Пекин, но вряд ли Кремль, поэтому, по-прежнему, стоит ждать попыток активизации диалога с Вашингтоном.

За несколько дней до предполагаемой встречи Д. Трампа и Си Цзиньпина идут важные дипломатические маневры: Москва занимается улучшением своих позиций и предлагает Вашингтону какие-то варианты и опции.

Демонстрация «Буревестника» показывает, что на Россию не влияет (и не повлияет) позиция Китая в отношении неприемлемости ядерной эскалации. Трамп же, отметает ядерный фактор и риски новой мировой войны, но это не очень важно. Сама ядерная риторика аккуратно была возвращена в повестку, очевидно, в ответ на болезненные санкции против «Лукойла» и «Роснефти».

Трамп, возможно, скоро попытается договориться с Китаем по вопросам влияния на Москву с целью создания условий для затухания конфликта. Москва же в это время активно предлагает Трампу новые варианты. Вчера С. Лавров заявил, что В. Путин готов принять концепцию США по Украине и «двигаться дальше в практическом плане на предложенной основе». Лавров добавил, что прямого ответа на это не последовало и очевидно дает понять о необходимости дать этот ответ.

Концепция США по Украине означает прекращение огня по линии боевого соприкосновения и отказ от темы обмена территориями. Сейчас Москва, устами Лаврова говорит, что не отказывается от такого варианта и даже готова принять то, что еще неделю назад считалось неприемлемым. Это сказано дипломатом, поэтому нуждается в переводе. Перевод, полагаю тут должен быть такой: приемлемым этот вариант не стал, но российское руководство готово его обсуждать.

Трамп, в то же время заявил, что не участвует в теме конфискации российских активов, которую активно продвигает Евросоюз. Это означает, что Трамп хочет отказаться от дальнейшего давления на Россию на этом этапе и добиться продвижения переговорного трека. Надежды на Китай не слишком обоснованы, но вопрос постсоветского конфликта может быть включен в гораздо более обширный контекст и поле для переговоров между Москвой и Вашингтоном тут есть.

Вывод: Трамп все еще рассчитывает договориться с Путиным напрямую, но на этом этапе он включил более широкий инструментарий – санкционное давление и потенциально Китай. То есть Трамп повысил ставки ради обозначенной цели – прекращение огня.

Эта стратегия имеет для самого Трампа несколько изъянов – недружественные шаги против России оборачиваются ассоциациями с Д. Байденом и сопровождаются эхом ядерной эскалации, которое беспокоит американское общество и влияет на рейтинги Трампа. До недавнего времени Трамп предпочитал договариваться без Китая, включение Пекина в эти вопросы будет означать усиление его влияния в мире. Пока этого не произошло, но похоже Трамп готов ввести постсоветский конфликт в переговорное поле с Пекином. Впрочем, у Москвы есть еще возможности вывести Трампа на диалог и, вполне возможно, телефонный разговор состоится до 30 октября, когда в Малайзии встретятся американский президент и китайский председатель.

После срыва встречи в Будапеште в конце октября 2025 г. Д. Трамп пытается дистанцироваться от постсоветской повестки, а В. Путин дал понять, что готов терпеть экономические санкции, но не поставки дальнобойных ракет Киеву.

Введение санкций против «Роснефти» и «Лукойла» – это достаточно существенный удар по российской экономике, он ставит под сомнение перспективы диалога с Вашингтоном, но не подрывает его. Российский президент дал понять: если будут поставка Tomahawk – это в Москве воспримут как эскалацию и полный срыв дипломатической работы. Причем, как позднее добавил Д. Песков, речь о любом дальнобойном оружии.

Видимо такая окантовка (ведь Трамп заявил, что не собирается поставлять томагавки Киеву) нужна для того, чтобы зафиксировать текущую конфигурацию: переговоры отложены, встреча в Будапеште отменена/перенесена, перспективы – туманны, но дипломаты будут работать. Вряд ли с серьезной вероятностью прорывов.

Трамп эту окантовку принял и сказал, что эффект от санкций против России будет ясен через полгода. В этой фразе буквально читается, что военные действия продляться еще полгода, а пока американский президент займется Венесуэлой или Колумбией и, главное, Китаем.

Есть еще один момент, важный с точки зрения системы международных отношений и разговоров про многополярность. Вчера Путин сформулировал значимый идеологический посыл, который негативно отзовется для всей внешней политики США и Евросоюза в ближайшие годы. Было сказано, что «уважающая себя страна не принимает решений под давлением» и Россия имеет такую привилегию «считать себя в этом списке уважающих себя стран и народов».

Тут представлена универсальная формула для снижения западного влияния по всему миру. Конечно, в международной политики большинство решений принимаются под давлением или стимулированием (а чаще всего в сложном миксте того и другого и еще третьего и т.д.). Но идеологически это звучит очень красиво. Для элит стран второго и третьего миров, да и для стран БРИКС – это красивый концепт. «Запад давит, а мы не повинуемся». Полагаю, этой формулой будут в ближайшие годы пользоваться многие правящие элиты начиная от Венесуэлы и Колумбии и заканчивая Индией и Пакистаном.

И очень хорошо это вписывается в прокитайское влияние по всему миру. Китайцы не говорят про демократию, права человека, но работают с элитами и прагматично решают свои вопросы в Центральной Азии, Африке и в других частях планеты. Мир-системная экспансия Китая не идеологизированная (в отличие от западной) и она вполне вписывается в формулу «уважаем себя и не принимаем решения под давлением». Впрочем, эту же стратегию разделяет кроме Китая и все остальные страны БРИКС, а также, в значительной степени, арабские монархии.

Трамп перед встречей с Си Цзиньпином хотел показать свои способности поставить Москву на свою сторону. Это не лишено было смысла но у него ничего не вышло. Сама игра за благосклонность России Москве очень выгодна, но на ближайшие годы у Пекина в ней гораздо больше козырей чем у Вашингтона. Пока в эту игру Трамп играет, а другие западные политики, фактически, уже перестали...

Д. Трамп отменил встречу в Будапеште и попытается зайти на мирное урегулирование со стороны Китая; вряд ли это даст какой-либо позитивный результат, но Пекину от этого будет приятно.

Администрация Трампа включила фильтр в виде госсекретаря М. Рубио. Его одного телефонного разговора с С. Лавровым оказалось достаточно для того, чтобы отменить Будапешт, по крайней мере сейчас. Вопрос не в том, как кто поговорил, а в ключевом вопросе – готовности замораживать конфликт по линии боевого соприкосновения. Москва ответила отрицательно и Будапешт сорвался. И тут же приняты санкции США против российских нефтяных компаний и начал действовать 19-й пакет санкций Евросоюза.

Теперь Трамп заявляет, что будет пытаться урегулировать вопрос с участием Пекина и публично делает ставку на общение с Си Цзиньпином. Хотя Москва и Пекин в этом вопросе действуют слаженно, в рамках условленных коридоров возможностей.

Пекин, безусловно, может форсировать завершение конфликта на постсоветском пространстве, но для этого ему нужны очень веские причины. Трампу предложат цену, которая ему будет непосильной. Китай, если опустить важные подробности, устраивает конфликт в нынешней его фазе. Неприемлемой для Пекина является ядерная риторика, однако она не звучит так явно как в 2023-м году. В остальном Китай все скорее устраивает и там не видят особого смысла пытаться надавить на Москву в этом вопросе. Тем более, что эти возможности давления – не стоит переоценивать.

Поэтому и в китайской стороне напористость Трампа вряд ли будет успешной, однако американский президент настойчиво занимается попытками принуждения сторон к миру. Все это напоминает борьбу с мельницами, но Трамп явно не Дон Кихот, а прагматик, который нащупывает свой путь. Для Трампа это стало вызовом, который он принял. Этот психологический момент гораздо важнее чем Нобелевская премия.

Долгое время Трамп не хотел разговаривать с Китаем по поводу постсоветского конфликта, но сейчас согласен. Это то, что нужно Пекину, но на этом этапе договоренности – крайне маловероятны. Поэтому уткнувшись в китайскую стену Трамп снова обратит свои взоры в сторону Кремля. Хотя тот же Рубио и многие другие советуют Трампу снизить свою вовлеченность в постсоветский конфликт. Прежде всего публичную вовлеченность, но не только публичную, но и фактическую.