Уже в 1946 г. Кай Франк попробовал себя в качестве художника по стеклу, приняв участие в конкурсе на лучшую гравировку, организованном компанией «Iittala» для предстоящей региональной выставки в Стокгольме. Первый приз в этом соревновании достался Тапио Вирккала, а работы Франка были удостоены второго и третьего мест (к сожалению, нам удалось найти только одну из них – см. заглавный снимок). В том же году Франк начал осваивать стеклодувное мастерство, и в 1948 г. компания «Iittala» выпустила коллекцию «Tupa», первую серию посуды, спроектированную Франком и изготавливавшуюся из зеленого дутого стекла в традициях финских стеклодувов. В 1951 г. дизайнер перешел на завод «Nuutajärvi» и сразу же стал его художественным руководителем – должность, в которой он проработал до 1973 г., создав за это время множество функциональных и декоративных изделий из стекла в самых разных техниках.

Некоторые работы Франка получили географические названия. Так, коллекция изделий с декоративной «мошкой», маленькими воздушными пузырьками, известна под названием «Sargasso», вдохновленным бурыми водорослями из Саргассова моря, а серия декоративных подвесов, созданных в 1954 г. и при дуновении ветра вступающих в мелодичный перезвон, - под названием «Утро в Афинах».

Поскольку сегодня пятница и, хоть ваше внимание наверняка приковано к новостным лентам, мы не можем оставить вас без традиционного вопроса, предлагаем желающим отгадать – значительно более близкое нам - название, пожалуй, самой известной линейки работ Франка из стекла, серии графинов, составленных из двух сосудов: для воды и для сока.

P.S. Дополнительные изображения см. в комментариях к посту.

———

As early as in 1946, Kaj Franck tried his hand as a glass artist. He submitted a handful of his glassworks for the best engraving competition held by Iittala for an upcoming regional exhibition in Stockholm. While the first prize was awarded to Tapio Wirkkala, Franck took the second and third places. Regrettably, we’ve only been able to find one of his entries (see the Sweeper vase in the opening picture). The same year saw Franck venture into glassblowing and by 1948 designed his first collection of green glass tableware inspired by Finnish glassblowing traditions and launched by Iittala as Tupa. In 1951, the designer joined Nuutajärvi as an artistic director – the position he would hold there until 1973 producing plenty of unique designs in a whole range of techniques.

Interestingly, the names of some of Franck’s pieces were inspired by his travels. For example, the artworks with air-bubble ornaments are known as Sargasso, referencing the type of brown seaweed found in the Sargasso Sea while these 1954 pendants that chime in the wind were called “A Morning in Athens”.

Even though you are probably following the news from Alaska, it’s time for our usual Friday quiz and we’re inviting you to guess the name of what seems to be Franck’s best-known series of carafes each composed of a water jug and a juice jar? Does it ring any bells?

P.S. For more images, check out the comments down below.

(photos: modernity.se, artandutility.co.uk, jacksons.se, wright20.com, vankerkhoff-art.com, whoppah.com, auktionsverket.com, hagelstam.fi)

Парижская компания «Robj» была основана в 1908 г. Жаном Борном: об этом напоминает даже ее название, являющееся анаграммой имени основателя. Однако успешным это предприятие, поначалу специализировавшееся на выпуске фарфоровых зажигалок и подставок для благовоний, стало лишь после смерти Борна в 1922 г. в автомобильной аварии. Тогда партнер Борна, Люсьен Виллемец, взял бизнес в свои руки, и уже в 1925 г. продукция компании получила бронзовую медаль международной выставки в Париже.

Он существенно расширил ассортимент компании, начав выпускать остроумные «художественные безделушки из керамики» (чернильницы, держатели для книг, бонбоньерки, декоративные фигурки и пр.), активно занялся маркетингом, наладил сотрудничество с самыми разными фабриками, включая «Villeroy & Boch» (собственная мастерская компании «Robj» работала лишь до 1929 г.), а с 1927 г. стал проводить ежегодный конкурс среди художников. Год спустя Виллемец придумал, пожалуй, самую известную серию изделий – сосуды для алкогольных напитков в виде человечков самых разных национальностей и профессий, которые теперь особенно ценятся коллекционерами…

P.S. Дополнительные изображения продукции и рекламных объявлений компании «Robj» публикуем в комментариях к посту.
 
———

Robj was founded in Paris in 1908 by Jean Born — a fact even hinted at by its name, which is an anagram of the founder's surname. However, the business, which initially specialized in producing porcelain lighters and incense holders, only became successful after Born's death in a car accident in 1922. It was then that his partner, Lucien Willemetz, took over the company and, already in 1925, Robj's products won a bronze medal at the international exhibition in Paris.

Willemetz significantly expanded the company's range, introducing playful "art trinkets in ceramics" (such as inkwells, bookends, bonbonnières, decorative sculptures, etc.). He also focused on marketing, established collaborations with various manufacturers including Villeroy & Boch (Robj's own workshop operated only until 1929), and launched an annual competition starting in 1927. A year later, Willemetz created what would become the brand's most famous series, liquor bottles shaped like people of various nationalities and professions, which are now highly sought-after by collectors…

P.S. Additional images of Robj's products and advertisements can be found in the comments down below.

(photos: primardeco.com, hprints.com, mutualart.com, museumaacm.org, frenchporcelaine.com, giquelloetassocies.fr, cambiaste.com, capsuleauctions.com, bidsquare.com, alexandrelandre.com, divine-style-french-antiques.com, bukowskis.com, sheryls-artdeco.com, ogerblanchet.fr, astra-antiques.com, theriaults.com)

На переднем плане заглавной фотографии – пятеро беззаботных голубей, а на заднем плане можно рассмотреть заклеенные крест-накрест оконные стекла. Это один из последних известных нам снимков Михаила Прехнера. Он был сделан летом 1941 года в Таллине незадолго до того, как город взяли немцы.

Окончив школу-девятилетку, Прехнер (1911-1941) в 17 лет «решил фотографию сделать своей профессией», а уже в 1931 г., к тому моменту поработав фотокорреспондентом в московских редакциях и устроившись в «Союзфото», он занялся большими альбомами, в том числе «Первая Конная армия», «Индустрия социализма». В 1935 г. его фотографии были показаны и высоко оценены на выставке «Мастера советского фотоискусства», а в июньском номере «Советского фото» Прехнеру был посвящен хвалебный материал, в котором говорилось о характерной черте прехнеровских работ, их «глубоком, проникновенном лирическом звучании», хоть и отмечалась пагубность выбора Прехнером «Лейки» в качестве рабочего инструмента (со всей статьей, а также другими снимками Прехнера можно ознакомиться в комментариях к посту).

На момент публикации этого очерка Прехнеру было 24 года. Через шесть лет, 27 августа 1941 года, его жизнь трагически оборвется, и произойдет это в Таллине: «До этого Прехнер слетал в Москву со снимками действующего флота для „Правды“, вернулся в Таллин, хотя это было очень трудно сделать, перед самым концом, чуть ли не за день до оставления города, и никто не знает, на каком из кораблей он ушел. Его видели Всеволод Вишневский и Анатолий Тарасенков фотографирующим погрузку войск под артиллерийским огнем; его видел Николай Михайловский в Минной гавани не торопящимся на корабль, снимающим других. Он снимал до последнего кадра, как стреляет солдат до последнего патрона. Последний кадр в его профессии был самым ценным...»

———

The foreground of the opening photograph feature five carefree pigeons feeding on a windowsill, while the background shows windowpanes crisscrossed with a tape. This is one of the last known photographs of Russian photographer Mikhail Prekhner. It was taken in the summer of 1941 in Tallinn, shortly before the city was captured by the Germans.

After completing a nine-year school program, Prekhner (1911–1941), then a 17-year-old, decided to "make photography his profession." By 1931, having worked as a photojournalist for Moscow media and joined Soyuzfoto, he began working on major albums, including “The First Cavalry Army” and “The Industry of Socialism”. In 1935, his photographs were showcased and highly praised at the “Masters of Soviet Photo Art” exhibition. The June issue of the Sovetskoye Foto magazine featured a complimentary article about Prekhner that talked about a defining characteristic of his shots, their "profound, penetrating lyrical quality"; though it also criticized his choice of a Leica as his primary tool (the full article, along with other photographs by Prekhner, can be found in the comments down below).

At the time of this publication, Prekhner was just 24 years old. Six years later, on August 27, 1941, his life would tragically end in Tallinn: "Before that, Prekhner had flown to Moscow with photographs of the active navy for ‘Pravda’, returned to Tallinn, though it was extremely difficult to do so, just before the city fell, possibly a day before the occupation. No one knows which ship he boarded. He was seen by Vsevolod Vishnevsky and Anatoly Tarasenkov photographing the loading of troops under artillery fire; Nikolai Mikhailovsky spotted him in Minnaya Harbor, in no hurry to board a ship, still photographing others. He kept shooting until the last frame, just as a soldier fights until the last bullet. The final shot in his career was the most valuable..."

(photos: electro.nekrasovka.ru, lumiere.ru, mamm-mdf.ru, russiainphoto.ru)

Поскольку во время нашего визита в Буэнос-Айрес в доме Виктории Окампо проходило какое-то закрытое мероприятие, внутрь резиденции писательницы нам заглянуть не удалось и мы с коллегами лишь обошли ее вокруг. Тем приятнее будет осмотреть интерьер этой первой модернистской постройки в Аргентине вместе с вами.

В 1928 г. синьора Окампо, деятельная представительница местного авангарда, решила построить себе новый дом, который бы воплощал новейшие архитектурные концепции, главным образом, те, что были сформулированы Ле Корбюзье. Собственно, к последнему она и обратилась за проектом особняка, вдобавок пригласив его в Аргентину читать лекции. Корбюзье представил несколько эскизов, но до их реализации самим архитектором дело по той или иной причине не дошло.

Тогда писательница отправилась к местному архитектору Алехандро Бустильо и попросила его воплотить задумки Корбюзье, но уже на другом участке. Желание заказчицы получить ультрасовременный дом шло вразрез с эстетическими предпочтениями местных властей и соседей по району, который изобиловал неоклассическими особняками. Бустильо, архитектор-традиционалист, тоже был не в восторге от технического задания, но «после ожесточенных споров с Викторией» дом все-таки построил, хоть и совсем не так, как его себе представлял Корбюзье. Как пишет историк архитектуры Мария Алехандра Рега, Бустильо даже отказался от упоминания своего имени на фасаде здания, которое многие вокруг сочли «аномалией»…

Тем не менее, начало было положено: в том же, 1929-м, году Корбюзье прибыл в Буэнос-Айрес, и вскоре модернизм расцвел в Аргентине пышным цветом, а дом теперь является национальным достоянием.

P.S. Дополнительные изображения (включая эскизы Корбюзье) см. в комментариях.

———

Since there was a private event taking place at Victoria Ocampo’s house during our visit to Buenos Aires, we couldn’t get inside and only walked around the house. That makes it all the more pleasant to explore the interior of Argentina’s first modernist building together with you.

In 1928, Señora Ocampo, an active figure on the local avant-garde scene, decided to build herself a new home that would embody the latest architectural concepts, primarily those developed by Le Corbusier. In fact, she even approached him to design the house and even invited him to Argentina to give talks on architecture. Corbusier presented several sketches, but for one reason or another, the architect never completed the project.

The writer then turned to a prominent local architect, Alejandro Bustillo, asking him to bring Corbusier’s ideas to life, though on a different plot of land. The client’s desire for an ultramodern home clashed with the aesthetic preferences of the local community (authorities and residents alike) who felt the house would be out of place among neo-classical buildings. Bustillo, a traditionalist architect, was also less than thrilled with Ocampo’s brief but, after "a contentious exchange” with Victoria, he did build the house, though nothing like what Corbusier had envisioned. According to architectural historian María Alejandra Rega, Bustillo even refused to have his name mentioned on the façade of the building that many considered "aberrant"... 

Nevertheless, the house paved the way for the modern movement in Argentina: that same year, 1929, Corbusier arrived in Buenos Aires, modernism soon flourished there, and the house is a protected landmark these days.

P.S. For more images and Corbusier’s initial sketches, check out the comments down below.

(photos: Alejandro Guyot & Rodrigo Mendoza, ARQA, Gentileza FNA, ©FLC-ADAGP, Haupt & Binder, Agustina Iñiguez, Archivo de Imágenes Digitales de la Facultad de Arquitectura, Universidad de Buenos Aires. Facultad de Arquitectura, Diseño y Urbanismo via archdaily.cl, tecnne.com, lanacion.com.ar, argentina.gob.ar)

…Изучая этот вопрос, мы обратились к эксперту, Ауду Уфу, основателю нидерландского Музея электрических вилок и розеток (да, есть и такой, представляете?). Вот что рассказал нам мистер Уф:

«К сожалению, я ничего не знаю о вилке Schuko, спроектированной Арибертом Валенбредером. Такие вилки никогда не попадались мне на глаза. Кажется, что это лишь нереализованная концепция. Сомневаюсь, что кто-то когда-то их выпускал.

Если говорить в общем и целом, в истории достаточно примеров вилок, которые извлекаются без труда. Вот те, что я нашел в своей коллекции (ссылки на соответствующие страницы см. в комментариях к посту - MCMT).

Особый же интерес представляют хитроумные механизмы. Я приобрел эту вилку (см. снимок 5 - MCMT) лет двадцать назад во Франции, но не знаю, продаются ли они еще. Вероятно, их себестоимость слишком высока для массового производства».

———

…While researching this, we consulted an expert - Oof Oud, the founder of the Dutch Museum of Plugs and Sockets (yes, such a museum actually exists, can you imagine?) and here's what Mr Oof told us:

“Unfortunately I don’t know anything about the Aribert Vahlenbreder Schuko plug. Never seen before. It looks like a design only. I have my doubts whether they have been produced.

More in general there have been quite a number of plug easy pull mechanisms. In my plug collection I found the following examples (for links, see the comments down below - MCMT).

Particularly interesting are ingenious mechanisms. I have bought the plugs (see pic. 5) about 20 years ago in France, but I have no idea whether they are still on sale. Possibly too complicated for cheap mass production.”

(photos here and above: Wolfgang Siol via deutschefotothek.de, Jelger Groeneveld, Beter Bovyn via Flickr user Perico001, Lars Johnson via carrozzieri-italiani.com, saabplanet.com, saabheritage.com, Google Patents)

В очередной раз извлекая неподатливую вилку из розетки, не задавались ли вы вопросом: «Неужели все функционалисты мира за весь 20-й век не смогли усовершенствовать конструкцию этого предмета, который в каждой квартире имеется в количестве, превышающем число столовых приборов там же?».

Оказывается, смогли, и, оказывается, как и столовое серебро, электрическая вилка за свою историю подвергалась существенным трансформациям как в плане содержания, так и в части эргономики: легко извлекаемые вилки и дополнительные приспособления, предназначенные в том числе для немощных пользователей и больных артритом, продаются сейчас и в специализированных магазинах, и на маркетплейсах.

Одним из дизайнеров, приложивших руку к устройству электрической вилки, был немец Ариберт Валенбредер, представивший изящное решение известной проблемы в 1959 г. во время учебы в Ульмской школе дизайна. По воспоминаниям однокурсника, на защите проекта Валенбредер рассказывал о «тактильном удовольствии», которое потребители будут испытывать, извлекая вилку из розетки.

P.S. Позднее Валенбредер устроится в компанию «Saab» и станет одним из авторов ряда автомобилей, в том числе универсала «Saab 98», к сожалению, не добравшегося до конвейера, а также единственным автором знаменитой решетки радиатора на «Саабе 900», в которой было не одно, а целых четыре отверстия. Но это уже совсем другая история. Тем не менее, у нас для вас есть кое-что еще…
 
———
 
Annoyed by an electric plug that won’t pull out of the socket, have you ever thought something along these lines, “With all the functionalism the 20th century has seen, hasn’t anyone tried to improve the design of the plug, a device as omnipresent as electricity these days?”

It turns out there have been multiple attempts at tweaking both the inside and the outside of a conventional plug over the years and various sorts of easy plugs or plug attachments, which are especially handy for people with arthritis or other debilitating conditions, are now available from specialized stores and e-commerce sellers alike.
 
One of the earliest examples of an easy plug came to being in 1959 thanks to the ingenuity of Aribert Vahlenbreder, a German designer who was then a student at Ulm School of Design. One of Vahlenbreder’s fellow students recalled that the designer had presented his project referencing the “tactile pleasure” the user would derive from pulling on the plug with a finger hole in.
 
P.S. Years later, Vahlenbreder would be employed by Saab and become of the contributors to the design of the Saab 98, an important prototype that didn’t get to be mass-produced. He would also obtain a patent for designing a chrome-plated grille for the Saab 900 that would now have four holes Saabs are famous for, but that’s a whole other story… That said, we have another treat for you…