…В самом начале войны Коростень был оккупирован немцами, и к 1943 г., когда город был освобожден Красной Армией, завод был вновь разрушен. Однако всего через два года фабрику восстановили и ввели в эксплуатацию. В 1950-х гг. начинается расцвет фабрики: в 1955 г. работать в Коростень приезжает Вера Яцевич, окончившая Ленинградское училище им. Мухиной, а в 1956 г. на завод приходят супруги Валентина и Николай Трегубовы. Яцевич проработает на фабрике до 1959 г. и создаст за это время целую серию анималистических скульптур и редких теперь жанровых миниатюр. А Трегубова, с 1966 г., работавшая главным художником предприятия, включила в продукцию завода национальные мотивы, тем самым сформировав узнаваемый "полесский" стиль.

Хоть коростенский фарфор преимущественно ассоциируется с национальными сюжетами, в репертуаре фабрики были образцы и наднационального агитационного фарфора, и даже интернациональной пластики. В качестве примера последних делимся с вами оранжевым графином, недавно проникшим в итальянский журнал "Marie Claire Maison", и благодарим Юлю Кишкович за наводку!

P.S. Дополнительные изображения см. в комментариях.

———

…At the very beginning of the war, Korosten was occupied by the Germans, and by 1943, when the city was liberated by the Red Army, the plant was in a dire state once again. However, just two years later, the factory was restored and back in business. The 1950s marked the beginning of the factory's heyday: in 1955, Vera Yatsevich, a graduate of the Mukhina Art School in Leningrad, came to work in Korosten, and in 1956, Valentina and Nikolai Tregubov joined the plant. Yatsevich would work at the factory until 1959, leaving behind a whole series of animalistic sculptures and genre miniatures that are rare today. Tregubova, who served as the factory's chief artist from 1966, helped the factory develop a recognizable "Polesian" style by incorporating national motifs into her designs.

Although Korosten porcelain drew heavily on the local culture, the factory's portfolio also included examples of "supranational" or pan-Soviet ornaments (such as Communism-themed porcelain) and even International Style such as this orange carafe, which, according to Yulia Kishkovich, recently made its way into Marie Claire Maison.

P.S. For more images, check out the comments down below.

(photos: litfund.ru, raritaeten-shop.com, sovcom.ru, sovfarfor.com, antonia.lv, vitber.com, arezzona.com, bukowskis.com, sov-art.ru, inmortalis.livejournal.com, northauction.ru, knigiantikvar.ru, dvaveka.ru, ludamilia.wixsite.com)

Мы неоднократно писали печальные посты о Первомайском фарфоровом заводе, который не так давно перестал существовать. Аналогичная судьба постигла знаменитый Коростенский фарфоровый завод, только уже по другую сторону границы. Основанная в 1904 г. поляком по имени Тимофей Пржибыльский, фабрика расположилась в городе Коростень Волынской губернии благодаря огромным запасам, уникальному составу и высокой доступности местных каолиновых глин.

До революции завод занимался производством неокрашенных заготовок, которые расписывались уже в Польше. После Октябрьской революции фабрика, пришедшая в упадок за время войны, была национализирована и реконструирована, а во время индустриализации подверглась полному переоборудованию - в 1935 г. завод, штат которого к тому моменту насчитывал 450 сотрудников, был крупнейшим предприятием Коростеня.

Самое интересное - постом ниже.

———

We have repeatedly shown our resentment over the demise of Pervomaisky Porcelain Factory, which was once a major Soviet producer of ceramics. A similar fate befell Korosten Porcelain Factory, another famous enterprise based in Ukraine. Founded in 1904 by a Pole named Tymofiy Przybylsky, the factory was set up in Korosten, Volyn Region, thanks to the massive reserves of kaolin clays as well as their unique composition and accessibility.

Before the Socialist Revolution, the factory produced white unornamented tableware which was then decorated in Poland. After the revolution, the factory, which had fallen into disrepair during the war, was nationalized and reconstructed. When industrialization set in, the plant underwent a complete refitting and, by 1935, was the largest enterprise in Korosten employing 450 people.

The story continues down below.

…В ночь с 29 на 30 августа на Кенигсберг была направлена эскадрилья из 189 бомбардировщиков, которые сбросили на центр (!) 491 тонну боеприпасов. В результате бомбардировки было уничтожено 41% жилого фонда и 20% промышленных объектов. В действительности эти сухие цифры означали, что город в одночасье лишился исторического центра: в руины были превращены здания Старого и Нового университетов, старинный замок, кафедральный собор и двенадцать других церквей, бессчетное количество зданий-памятников. Пожар был настолько масштабным, что его было видно из находящегося в ста километрах Инстербурга. Число погибших и бездомных по разным оценкам варьировалось от 2 500 до 4 500 и 120 000 до 200 000 человек соответственно.

Отчитываясь о проделанной работе, командование с гордостью сообщало:

"Кенигсберг, столица Восточной Пруссии, крупнейший порт в Восточной Германии, служивший базой для практически 50 вражеских дивизий, перестал существовать. Кенигсберг, административный центр той части Германии, которая была главным поставщиком чванливой немецкой военщины, город, который сохранял свой облик на протяжении 600 лет, был - ради будущего человечества - за ночь стерт с лица земли".                                            

P.S. В 1968 г. остатки Королевского замка действительно были взорваны по приказу Брежнева, однако вспоминая об этом, важно не забывать и другие даты...

———

…On the night of August 29–30, a squadron of 189 bombers was dispatched to Königsberg, dropping 491 tons of munitions on the city center (!). As a result of the bombing, 41% of the housing stock and 20% of industrial facilities were destroyed. In reality, these dry figures meant that the city lost its historic center overnight: the buildings of the Old and New Universities, the ancient castle, the cathedral, and twelve other churches, along with countless architectural landmarks, were reduced to ashes. The fire was so massive that it was visible from Insterburg, located a hundred kilometers away. Estimates of the number of casualties and homeless vary from 2,500 to 4,500 killed and 120,000 to 200,000 left homeless, respectively.

Reporting on the operation, the command proudly stated:

"Konigsberg, the capital of East Prussia, the greatest port in Eastern Germany, and the base for nearly 50 enemy divisions is no more. Konigsberg, the administrative centre of that province of Germany which has been the most malignant breeding ground of the arrogant military caste, a town which has stood unchanged for 600 years has, to the benefit of mankind, been wiped out over-night."

P.S. In 1968, the remnants of the Royal Castle were indeed blown up on Brezhnev's orders. However, when recalling this, it is important not to forget these other dates...

(photos: Wiki Commons, freunde-kants.com, europebetweeneastandwest.wordpress.com, fbistrick via digit.wdr.de, iwm.org.uk, Fritz Krauskopf. Herder-Institut für historische Ostmitteleuropaforschung)

В продолжение нашего путешествия по Калининградской области и изучения ее истории хочется восстановить справедливость. Довольно широко распространено мнение о том, что некогда прекрасная прусская столица Кенигсберг, место коронации прусских королей, была после победы превращена в "среднестатистически безликий советский город". Особенно выпукло и нелогично такие оценки выглядят на фоне исторического обзора событий, предшествовавших "аннексии" Восточной Пруссии СССР.

Хоть судьба Кенигсберга значительно менее известна, чем, скажем, судьба Дрездена, Кельна или Гамбурга, информации о ней в открытых источниках предостаточно. В частности, не является секретом тот факт, что Советский Союз совершил несколько бомбардировок Кенигсберга: 1 сентября 1941 г., в ответ на бомбежку Москвы, и в апреле 1943 г., когда впервые была применена пятитонная бомба ФАБ-5000. В первом случае операция была настолько малозаметна, что жители города сравнили ее с "комариным укусом", а во втором случае целью были военные (!) объекты на берегу залива.

До августа 1944 г. кенигсбергцы жили в относительной безопасности. Все резко изменилось в ночь с 26 на 27 августа, когда ВВС Великобритании, руководствуясь принятой в 1942 г. Директивой о бомбардировках по площадям, согласно которой в отношении Германии следовало "сосредоточить атаки на моральном духе гражданского населения противника", отправили 174 бомбардировщика "Lancaster" с приказом бомбить Кенгисберг, "город-порт, имеющий большое значение для снабжения Восточного фронта". По оценке немецкого командования, за девять с половиной минут бомбардировки восточной части города было уничтожено около 5% городских зданий, около 1 000 горожан погибли и около 10 000 лишились жилья. Один немецкий прапорщик утверждал, что сгорела треть города. При этом военным целям не было нанесено ровным счетом никакого ущерба.

Продолжение ниже.

———

As a follow-up to our journey through Kaliningrad Region, we feel compelled to restore historical justice. A rather widespread opinion suggests that the once beautiful Prussian capital of Königsberg, the coronation site of Prussian kings, was transformed after the victory into a "typically characterless Soviet city." Such assessments appear particularly stark and illogical against the backdrop of a historical review of events preceding the Soviet Union's "annexation" of East Prussia.

Although the fate of Königsberg is significantly less known than, say, that of Dresden, Cologne, or Hamburg, there is ample information about it in open sources. In particular, it is no secret that the Soviet Union conducted several bombings of Königsberg: on September 1, 1941, in response to the bombing of Moscow, and in April 1943, when the five-ton FAB-5000 bomb was used for the first time. In the first case, the operation was so inconspicuous that the city's residents compared it to a "mosquito bite," while in the second case, the targets were military (!) facilities on the seashore.

Until August 1944, the people of Königsberg lived in relative safety. Everything changed abruptly on the night of August 26–27, when the British Royal Air Force, guided by the 1942 Area Bombing Directive "to focus attacks on the morale of the enemy civil population", sent 174 Lancaster bombers with orders to bomb Königsberg, "an important supply port for the German Eastern Front." According to German estimates, during the nine and a half minutes of bombing the eastern part of the city, about 5% of urban buildings were destroyed, approximately 1,000 citizens were killed, and around 10,000 were left homeless. One German corporal claimed that a third of the city had burned down. At the same time, military targets sustained no damage whatsoever.

The story continues in the post below.

Перед вами то, что в путеводителях по Лондону ошибочно называют «самым маленьким в Англии полицейским участком». В действительности это не участок, а наблюдательный пост, будка для полицейского, появившаяся на Трафальгарской площади в январе 1926 г. Поскольку упомянутая площадь долгие годы была любимым среди лондонцев местом для проведения митингов, демонстраций и прочих протестных мероприятий, полиция долгие годы пыталась обеспечить себе наблюдательный пункт, чтобы следить за порядком и при необходимости связываться со Скотленд-ярдом по телефону. Какое-то время эту функцию выполняла деревянная будка (см. сериал «Доктор Кто»), но требовалось более постоянное решение.

После долгих раздумий и согласований чиновникам пришла в голову мысль использовать для этой цели пьедестал одного из установленных на площади фонарей. Вот только пьедестал был цельнокаменным, и нужно было устроить в нем полость. К работе были привлечены архитекторы, и вскоре основание для фонаря заменили маленькой полой конструкцией с дверью и несколькими амбразурами. В будке разместили телефонный аппарат, соединенный напрямую со Скотленд-ярдом, а фонарь на крыше будки (кстати, «Бьюдский свет», революционная горелка Голдсуорси Герни, внутрь которой нагнетался кислород, за счет чего повышалась яркость свечения), был подключен к телефону и начинал светиться всякий раз, когда из будки или в будку совершался звонок: так полицейские вокруг видели, что нужно бежать к телефону и (или) повысить бдительность.

———
What you see here in these images is often mistakenly referred to in London guidebooks as "the smallest police station in England." In the actual fact, it’s not a station but a watch post, a police box that appeared in Trafalgar Square in January 1926. Since the square had long been a favorite spot for Londoners to hold rallies, demonstrations, and other protests, the police had spent years trying to secure an observation post to monitor crowds and, if necessary, contact Scotland Yard by telephone. For a while, this task was managed from a temporary wooden booth (as shown in “Doctor Who”, for example), but a more permanent solution was needed. After much deliberation and negotiations, officials came up with the idea of repurposing the base of one of the square’s lampposts. The only problem was that the original pedestal was solid stone, so it had to be hollowed out. Architects were brought in, and soon the lamppost’s foundation was replaced with a small, hollow structure featuring a door and several observation slits. Inside the box, they installed a telephone linked directly to Scotland Yard. The lamp atop the box, a revolutionary Bude Light burner invented by Goldsworthy Gurney, which used oxygen injection to intensify its glow, was wired to the phone and would light up whenever a call was made to or from the box, signaling nearby officers to rush to the phone and/or increase vigilance because something might be brewing up…

(photos: historic-uk.com, ianvisits.co.uk, london-walking-tours.co.uk, ftrc.blog, likelovelondon.com, solosophie.com, Flickr user Leonard Bentley)

На прошлогоднем Дне промышленного дизайна в Британке одна выпускница представила проект аудиоколонки, основание для которой было вдохновлено советским креслом. Оказывается, эта идея не нова: в 1956 г. к Чарльзу и Рэй Измам обратилась компания «Stephens Trusonic, Inc.», известный американский производитель аудиосистем, заказавшая у дизайнеров проект корпуса для своих новых аудиоколонок. Имзы долго и старательно работали над этим проектом, постоянно консультируясь с инженерами заказчика, чтобы добиться не только привлекательной внешности, но и превосходного звука. Результатом этой работы стало несколько вариантов, из которых в конечном счете было выбрано четыре модели, получившие названия E-1, E-2, E-3 и E-4.

У каждой из этих моделей были свои особенности: двухполосные E-1 и E-2 гарантировали «идеальный баланс звука во всем частотном диапазоне», трехполосные E-3 имели выдвижной динамик, за счет которого звук становился объемным, а E-4 точно воспроизводили частоты в нижнем регистре. Однако наиболее примечательно то, что все эти модели воплощали опыт, приобретенный Имзами в работе с фанерой и алюминием, а еще – в качестве поворотного пьедестала для этих моделей было выбрано основание подставки для ног №671, разработанной вместе со знаменитым креслом №670 в том же году…

Продолжение следует…

P.S. Дополнительные изображения см. в комментариях.

———

At last year's Industrial Design Day hosted by Moscow’s British Higher School of Art and Design, a graduate of the said school presented a concept of a loudspeaker whose base was inspired by a Soviet-era chair. As it turns out, this idea is not new: in 1956, Charles and Ray Eames were approached by Stephens Trusonic, Inc., a renowned American audio equipment manufacturer, that commissioned the designers to create a series of enclosures for their new speakers. The Eameses worked long and diligently on this project, constantly consulting with the client's sound engineers to attain both an aesthetic appeal and superior sound quality. This work culminated in several prototypes and four models that were ultimately selected for mass production, the E-1, E-2, E-3, and E-4.

Each of these models had its own unique features: the two-way E-1 and E-2 guaranteed perfect sound balance across the entire frequency range, the three-way E-3 had a retractable speaker that contributed to a “surround sound”, and the E-4 produced tru-bass frequencies. However, what’s particularly interesting in terms of their design is that all of these models embodied the experience the Eameses had acquired working with plywood and aluminum over the previous years. Furthermore, the swiveling base for two of these models was repurposed from the No. 671 ottoman designed alongside the famous No. 670 lounge chair that very same year…

To be continued.

P.S. For more images, check out the comments down below.

(photos: eamesoffice.com, eames.com, lamodern.com,esotericsurvey.blogspot.com, placesjournal.org, wright20.com)