Этот год будет не лучшим для российской экономики. Реальные темпы прироста ВВП составят 1% — сентябрьский прогноз Минэкономразвития совпадает с данными ОЭСР. В результате по темпам развития наша страна выпадет из топа крупных экономик и будет соперничать с двумя зомбиапокалиптичными — Японией и Германией.

После темпов роста ВВП по 4% в год новые цифры выглядят как ушат холодной воды. ЦБ добился своего: все крупные отрасли экономики, не завязанные на ВПК, летят в пропасть из-за закрытого кредита. Местами сокращение производства идет двузначными темпами. Учитывая, что в следующем году расходы Минобороны также будут секвестированы (по заложенным в бюджет предварительным параметрам потери ведомства составят до 1 трлн рублей с учетом инфляции), вероятность охлаждения и в секторе производства продукции ВПК в 2026 году крайне высока.

Но в следующем году инфляция вряд ли пойдет вниз. Против рубля работают несколько факторов. Первое — резкий рост цен на бензин из-за форс-мажоров на НПЗ. Второе — повышение НДС. Третье — ускоренная индексация тарифов на ж/д-перевозки, электроэнергию и коммунальные услуги. А кроме того и потенциальное ослабление рубля. Но сколько ставку ЦБ ни крути — бензина больше не станет, налоги не снизятся, а расходы на услуги естественных монополий не уменьшатся. Себестоимость любой экономической деятельности резко увеличится, и целевой инфляции в 4% добиться не удастся из-за немонетарных факторов.

В ближайшие кварталы ЦБ продолжит гнобить реальный сектор экономики «запертым» кредитом, а правительство добавит жару дополнительными, но обязательными расходами. При таких условиях верить в «мягкую посадку» экономики наивно — она близка с очень серьезному кризису. А вместо того чтобы смягчить удар от роста налогов и тарифов для бизнеса (как это делает ФРС, ЕЦБ и регуляторы большинства стран), ЦБ продолжает твердить мантру про инфляцию.

Удивительно, но пик смартфонизации планеты пройден почти десять лет назад. Продажи в штуках медленно, но верно падают с 2016 года. Удивительно, потому что за десятилетие сотни миллионов жителей Азии и Африки выбрались из нищеты и смогли себе позволить купить хай-тек устройство. Но даже этот новый спрос не смог оживить рынок.

Снижение продаж означает, что конкуренция на рынке всё время нарастает, а производители вынуждены ужиматься и заниматься каннибализмом, отъедая сотые процента в долях рынка друг у друга. Сегодня половину рынка смартфонов делят между собой американская Apple, корейский Samsung и китайский Xiaomi.

Ни один другой производитель не имеет доли более 10%. А на падающем рынке существенное перераспределение вряд ли возможно, если только один из крупных брендов не выдержит изматывающей конкуренции и не обанкротится. Пока такой угрозы нет: тройка лидеров рынка смартфонов демонстрирует неплохую прибыль. При этом их позиции защищены сопутствующей смартфону инфраструктурой — облаками, встроенными сервисами, подписками, сквозными протоколами и т. д. Поэтому пользователю часто сложно и дорого сменить платформу.

Обратная сторона олигополизации — развитие смартфонов из революционного перешло в эволюционную фазу, а три лидера пытаются максимально капитализировать своё доминирующее положение. При этом ни одна компания не склонна к риску.

Для обычного пользователя это выливается в то, что смартфон следующего поколения отличается от предыдущего лишь новым дизайном при сохранении старого функционала. Ну а сами производители пытаются нажиться на продаже сопутствующих товаров: зарядок, наушников и платных подписок — комплиментов, которые ещё пять лет назад были бесплатными. Что не сделаешь ради прибыли.

Помните, была такая японская компания Casio, она ещё выпускала часы и неубиваемые калькуляторы? Контора до сих пор жива, хотя время её потрепало. За пятнадцать лет выручка упала в два раза — и ведь без учёта инфляции: далеко не каждая фирма физически способна пережить такой кризис.

Casio со своим специфическим представлением об инновациях вынашивает амбициозные планы вернуться в топ технологичных компаний, ворвавшись на мировой рынок с «тамагочи 2.0» — роботизированными домашними хомяками под названием Moflin.

«В отличие от робособаки Sony Aibo, он предназначен в первую очередь для тактильной связи, выраженной через уникальные звуки и движения», — описывают зверя маркетологи Casio.

В пушистое чучело поместили не только аккумулятор, моторчики, динамик, но и искусственный интеллект для взаимодействия с внешним миром: что-то типа умной колонки "Алиса", только без шнура, вертится и пищит.

Moflin уже порвал японский рынок, где за год продажи составили порядка 15 тыс. штук, а теперь началась мировая экспансия. При этом санкции не помешали робохомякам пробраться даже на российский рынок. То есть японцев не пугает, что русские оружейники накупят три короба Moflin-ов, разберут и создадут на их базе ракеты и дроны с хомячьим ИИ?

CША «уже сегодня» готовы полностью заместить поставки российского газа и нефтепродуктов в Европу, заявил министр энергетики страны Крис Райт.

Формально российских нефтепродуктов на рынке Европы уже давно нет. Реальность же несколько другая: российская нефть питает индийские, венгерские и словацкие НПЗ, а те снабжают страны Европы. Российские НПЗ обеспечивают дизелем внутренний рынок Турции и ОАЭ, а местные НПЗ отправляют топливо в Старый Свет и т. д. Европа как сидела на российской энергии, так и сидит. Но торговля нефтью и нефтепродуктами из России в Европу перешла в «мутные воды».

В свою очередь США — крупный поставщик ГСМ в мире. Позиция Минэнерго страны, озвучивающего хотелки местного бизнеса, понятна: Европа — энергодефицитный и пока ещё платёжеспособный рынок, а состояние большинства европейских НПЗ плачевно: они реально верят в энергопереход и эльфийскую энергию, поэтому давно не модернизируют ТЭК. Американцы, получив полный доступ к европейскому рынку, вынесут остатки местной нефтепереработки на раз-два.

Да и везти морем продукцию из США, из основного центра нефтехимии — побережья Мексиканского залива — очень удобно: надо пересечь лишь Атлантику, а не стоять в очередях в Панамский канал или огибать Африку. То есть быстро и дешево.

Но, видимо, чувство самосохранения всё же ещё осталось на уровне исполнителей в сложных технологических отраслях Старого Света: местные нефтяники всячески пытаются диверсифицировать импорт. Их понять легко — лучше зависеть от пяти поставщиков, но по чуть-чуть, нежели от одного, но очень голодного.

Европа может кормить американского солдата, может кормить американский ВПК, американские IT и фармацевтические компании, но если начнёт кормить и американский нефтегаз, то сдохнет очень быстро.